Оранжевый портрет с крапинками

— Я... Надоело с предками выяснять отношения, махнул на вокзал, там сдружился с одной компанией. Вполне нормальные пацаны, только малость дремучие, некоторые даже читать не умеют. Зато свобода и приключения. Особенно пока тепло...

— А... потом? — осторожно спросила Ника.

— Потом... — Максим лег на спину и стал смотреть в небо. — Однажды сижу на бульваре и вижу: идет моряк в форме капитана дальнего плавания... Я будто очнулся. Говорю себе: «Как же так? Ты же хотел...» Ну, и было возвращение блудного сына... Мамочка в слезы, папочка, конечно, сперва за ремень, потом одумался... Ну и все по новой: лицей, науки, «приличное общество»... Тех ребят, правда, иногда навещал, еду носил и деньги...

— Ну и биография у тебя... — выдохнула Ника.

— Нормальная биография современного ребенка.

...— Охохито, ты матрос или смотритель в артиллерийском музее? — раздался голос старпома Жоры. — Дети, зачем вы подарили ему такую медную красавицу? Клянусь дедушкой, она не выдержит заботы этого стрелка и сиганет от него за борт!.. Или я ей помогу, если ты, Охохито, не займешь свое место у руля согласно расписанию вахт!

— Уже иду, господин старпом! Корабельная дисциплина превыше всего!..

— Охохито, мы вам ее надраим, как самовар, — пообещал Владик.

— И вычистим внутри, — добавила Ника. — Тогда это будет настоящее огнестрельное орудие.

— Думай, что говоришь, — шепотом остановил ее Максим. — Там окаменелый ил, он как бетон. Будем вкалывать, как забойщики в шахте, и без всякого толка...

— Придется повкалывать, — хладнокровно заявила Ника. — Это в наших интересах.

— Почему? — разом спросили Максим и Владик.

Ника оглянулась, поманила мальчишек поближе:

— Слушайте внимательно... Как по-вашему, откуда мог взяться этот ил внутри ствола?

— Конечно, попал туда на дне морском, — сказал Максим.

— Или его напихали туда нарочно, — многозначительно сказала Ника.

— Зачем? — удивился Владик.

— А зачем, по-вашему, пираты, или кто они там, поволокли бы в пещеру пушку с забитым дулом?

Ребята смотрели то на Нику, то друг на друга.

Ника сообщила им не терпящим возражения тоном:

— Дело в том, что я точно знаю: сокровище в этой пушке...

Паганель, пользуясь тем, что ребят нет в носовом кубрике, устроился на нижней койке и вещал в мобильник:

— Шеф! Сенсация! Девчонка твердо сообщила этим соплякам, что клад спрятан в пушке... Абсолютно точно. Я тоже уверен... Кто кретин?.. Хорошо! Если я прав, мне пять процентов комиссионных... Куда идти? Не понял... Понял... Шеф, вас плохо воспитывали в школе, вот что я скажу... Да, смею, потому что сокровище, можно сказать, у меня в руках... Вот увидите!

На крыше рубки продолжался таинственный разговор. Ника рассказывала:

— Когда я оказалась в сундучке, думаете что? Просто так? А вот и нет... Я сразу начала засыпать. Сны — как в сказке. Сначала я увидела, что папа точно на острове Три Кота, измученный, но живой. И он ждет меня... А потом приснилось, будто какие-то типы в треуголках, камзолах и с пистолетами, как у Охохито, прячут в пушечном стволе черную шкатулку. И чем-то забивают ствол. И тащат пушку по подземным проходам... Мои сны почти всегда сбываются...

— Значит, надо обязательно побывать на Трех Котах! — решительно сказал Владик.

— Да! Но до острова идти еще сутки, — деловито отозвался Максим. — А чистить ствол надо немедленно. Работы там — о-го-го...

...А Гоша мирно дремал на солнышке. Что-то шептал в полусне: может быть, сочинял новые стихи. И не ведал, как близко от него долгожданное сокровище...

Старпом Жора появился на палубе.

— Бом-бом! Бом-бом! — громко известил он. — Считайте, что я бью склянки в корабельный колокол, потому что, клянусь дедушкой, смена вахты... Паганель, стань у штурвала, а то добросовестный Охохито там уже сомлел на солнышке.

— Ну вот, опять Паганель, — заныл тот. — Стоит попасть на глаза старпому, сразу: «Паганель туда, Паганель сюда...»

— Клянусь дедушкой, ты не часто попадаешь мне на глаза! Чаще ты укрываешься в гальюне, который возлюбил, как старые турки любят комнату для курения кальяна... Уж не кишечная ли инфекция у тебя? Будь побольше времени, я такую заразу ссадил бы в промежуточном порту и отправил в карантин, где тебя довели бы анализами до полного физического и душевного истощения....

— Не понимаю, что я вам сделал, старпом...

— Я и сам не понимаю, но у меня с детства, клянусь дедушкой, аллергия на бездельников...

— А у меня аллергия на фасоль в томатном соусе, от которой болит живот. Я требую больничный лист...

— Сейчас я напишу тебе лист... Становись на руль! Или, клянусь дедушкой Анастасом...

— Старпом, пусть он постоит всего полчасика! — подал голос от пушки Охохито. — Я доскребу у этой голубушки казенную часть и сменю беднягу. И пусть он пойдет к дядюшке Юферсу и попросит для себя кружку крепкого раствора марганцовки...

— Так и быть... А юнгам тоже хватит бездельничать. Сейчас они займутся повторением морских узлов и сигналами...

— Ну, дядя Жора!.. — торопливо заныл Максим. — Мы обещали Охохито отдраить его орудие снаружи и внутри. Он ведь будет на вахте, сам не сможет...