Оранжевый портрет с крапинками

Каждый замер в нетерпении.

— Гоша, давай, — выдохнул Владик.

Гоша расстегнул и взял портфель за нижние углы. Поднял. Поток желтого металла хлынул на пластик стола. У всех сделались восторженные лица. Сначала. А потом... потом все запереглядывались, снова уставились на желтую груду. Максим первый запустил в нее пальцы. Оглядел всех, хмыкнул:

— Я же говорил: будет привет от Васи. Это не золото. Это медные пуговицы...

9. МОРСКОЕ СРАЖЕНИЕ

Если бы по этой истории снимался фильм, у режиссера и оператора открылись бы широкие возможности продемонстрировать зрителям разочарование и уныние, воцарившееся на «Кречете». Можно было бы по очереди показать крупными планами скорбные лица всех персонажей, озвучить вздохи дядюшки Юферса, бормотание Гоши о том, что «это самое... оно, конечно, да... но все-таки нет...». И даже (на фоне мелодии какой-нибудь самой печальной морской песни) воспроизвести невольно возникшие у гнома-стихотворца строки:

  О горе: несчастья преследуют «Кречет» —
  Мы зря поддалися соблазну наживы.
  Теперь о сокровище нету уж речи,
  Одно утешает, что все же мы живы!

— Вот именно! — воскликнул Владик. — Мы ведь все-таки живы! Значит, не все потеряно!

Надо сказать, что он в отличие от всех других (как и заяц Андрюшка — показать его крупным планом!) не поддался унынию. Пока остальные предавались печали, он разглядывал пуговицы и убеждался, что они не простые, не «нынешние», а, скорее всего, срезаны со старинных морских мундиров.

— Макс, погляди! Они всякие... старые, иностранные...

— Ну и что? Все равно не золото. Кто за них даст хотя бы пару долларов?

— Подождите-ка... — Владик запустил руки в портфель. — Может, там еще что-то есть... Ага! Вот! — И он вытащил на свет пухлую помятую тетрадь в потертой кожаной обложке.

— Еще один привет от Васи, — хмыкнул Максим.

— Клянусь дедушкой, если я поймаю этого Васю... — начал старпом Жора.

— Да подождите, дядя Жора, это не от Васи! Тут что-то написано на первом листе. Ой... слушайте...

И Владик, морща лоб и проникаясь нарастающим ощущением тайны (и стараясь, чтобы прониклись и остальные), прочитал:

— «Жизнеописание славного и знаменитого капитана Чарльза Роберта Румба, составленное на русском языке младшим штурманом бригантины «Лакартера» Василием Башмачкиным...»

Если бы там и в самом деле, был кинооператор, он обязательно снял бы эту пожухлую серо-желтую страницу с бледными чернильными буквами:

  Жизнеописание славнаго и знаменитого капитана

  Чарльза Роберта Румба,

  составленное младшимъ штурманомъ...

Ну и так далее. Он же, этот оператор, несомненно, зафиксировал бы, как метаются лица у всех, кто находился в кубрике (даже у Андрюшки). Особенно у дядюшки Юферса и Гоши.

— Ай-яй-яй... — осторожно сказал дядюшка Юферс. Можно посмотреть?.. Не может быть...

— Значит, это все же тот самый капитан Румб, чье сокровище мы... это самое... ищем? — возбужденно сказал Гоша.

— Уже нашли... — хмыкнул Максим.

— Постойте, постойте... — засуетился дядюшка Юферс. — Если это портфель капитана Румба, то, возможно, все не так просто. Ведь я же говорил, что это весьма неординарная личность, о нем ходит немало легенд. Среди моряков была в свое время известна даже песенка:

  Кто под парусами мчит там,
  Тум-бурум-бурум-бурум ?
  Это славный Ботончито,
  Капитан отважный Румб.

  Он из пушечного грома

  Возвратился невредим.
  У него бочонок рома
  И удачи впереди...

Поэтический уровень, конечно, так себе, но надо учитывать, что это перевод с английского или с испанского...

— Клянусь дедушкой, оно чувствуется, — сумрачно заметил Жора. — Особенно в «тум-бурум...».

— Да-да! — не заметил иронии дядюшка Юферс. — Ботончито по-испански значит «Пуговка»! И, может быть, эти пуговицы в портфеле как-то связаны с прозвищем? Может быть, дело не в маленьком носе капитана и не в его недостаточном росте?

— Здесь, наверно, про все написано! — Владик махнул тетрадкой. — Давайте почитаем! Дядя Юферс, читайте вы! У вас ведь привычка к морским историям! Может, это пригодится для вашей книги!

— Что ж... — Дядюшка Юферс взял тетрадь, разгладил ее, солидно кашлянул.

Пока он готовился к чтению, Ника шепнула Максиму:

— Я, кажется, читала про этого Румба книжку. Про клад из медных пуговиц... Только его зарыли не в здешних местах, а где-то на тихоокеанском острове. И давно...

— Вот видишь, значит, этот клад — подделка, — отозвался скептически настроенный Максим. — «Привет от Васи», только и всего...

— Но ведь кладов могло быть несколько! — заспорил услышавший их разговор Владик. — Дядя Юферс, читайте!

Тот откашлялся и начал:

— «Наш славный капитан Чарльз Роберт Румб родился в местечке Гринхаус в семье владельца небольшой бакалейной лавки...»