Оранжевый портрет с крапинками

Почти сразу в окне снова появился вертлявый тип. Извиваясь, он скользнул в комнатку. Прислушался. Огляделся. Увидел на полке то, что хотел, — большой конверт. Оттопырив мизинец, взял конверт за уголок указательным и большим пальцами. Повертел. Подышал на него и с опытностью специалиста ногтем поддел клапан. Отклеил.

Разложив на табурете бумаги, он сфотографировал один лист за другим. Вложил их обратно, помусолил и заклеил конверт, вернул его на полку. Затем с прежней бесшумной вертлявостью покинул комнатку.

На крыше, устроившись в тени башенки, агент сообщил по мобильному телефону.

— Шеф? Это Фотограф. Дело сделано, шеф. Что?.. О’кей, шеф...

В машине мальчик оказался на заднем сиденье, с правого края. Когда он захлопывал дверцу, женщина заботливо сказала:

— Осторожнее, не прищеми ногу.

— Я осторожен, у меня уже есть опыт. Год назад я прихлопнул дверцей ступню, было крайне неприятно...

— Ты плакал? — с состраданием спросила девочка.

— Нет, — разъяснил он. — В ту пору я уже приучал себя не плакать ни при каких обстоятельствах.

— А если нельзя удержаться? — спросила девочка со смесью уважения и страха.

— Надо стараться, — снисходительно откликнулся мальчик.

— Я смотрю, ты железный парень, — заметил мужчина, оглянувшись.

— К сожалению, нет еще. Но хотел бы стать...

— Хочешь конфету? — Женщина протянула ему пеструю коробку.

— Благодарю вас. Я стараюсь не есть шоколада. Сладости ослабляют характер.

— Ты удивительный мальчик, — вздохнула женщина то ли с одобрением, то ли наоборот.

— Позвольте мне только взглянуть на коробку, там корабль... А, понятно. Алые паруса...

— Ты читал такую книгу?

— Разумеется.

— Понравилась?

— В общем, да... Хотя она оставляет ряд сомнений. Шить паруса из шелка — это нерационально. Их изорвет первый же свежий ветер... Но мне в этой книге понравились слова о мальчике Грее. «Он родился капитаном, хотел быть им и стал им».

— А ты тоже хочешь стать капитаном? — нетерпеливо спросила девочка.

— Да, это моя цель, — не стал скрывать мальчик.

— Ты обязательно станешь, — пообещала девочка.

Он чуть улыбнулся — то ли с благодарностью, то ли просто с ощущением своих возможностей.

Водитель (а машина уже давно мчалась по ведущему к городу шоссе) оглянулся опять.

— Сейчас многие хотят в моряки. Потому как загранрейсы, валюта, иностранные товары.

— Валюта — это неплохо, — согласился мальчик. — Но для меня это не главное.

— А что же главное? — спросила женщина. Она не просто поддерживала беседу, а как бы давала возможность дочери увидеть: вот каким должен быть современный ребенок.

— Много всего. Возможность увидеть мир. Возможность испытать себя... Большое судно — это как целая планета, а океан — словно космос. И капитан на планете — он самый главный, от него зависит все. Это концентрация воли, это... для меня самое главное.

Водитель встретился с мальчиком глазами в зеркале заднего обзора. Сказал:

— В таком случае, юноша, тебе лучше избираться в президенты.

Мальчик слегка изменился в лице.

— Нет. Я люблю море. Я его никогда не видел, но каждую ночь оно мне снилось... Я для того и приехал, чтобы увидеть море и корабли...

Старпом Жора на краю территории яхт-клуба отыскал дядюшку Юферса. Тот сидел у своей сторожевой будки в окружении ребятишек разного возраста и вдохновенно рассказывал одну из своих историй.

— ...А еще я слышал в нашей «Долбленой тыкве» рассказ про рулевого Генри Дрока по прозвищу Восьмерка. Он служил на шхуне «Серебряная курица» под командой капитана Кнопа. Ох и славный был рулевой! При ровном ветре и на спокойной воде Генри мог крутить такие вензеля, что пенным следом выписывал свое имя...

— Ну, выписать восьмерку — не хитрое дело, — заметил один из старших ребят (видимо, уже причастный к морскому делу юный яхтенный рулевой). — Если, конечно, команда не зевает на парусах...

— Да не восьмерку, а имя Генри! — горячо разъяснил дядюшка Юферс. — Я же объясняю вам...

— Так не бывает, — уверенно заявил юный рулевой.

— Ха! Не бывает! Он мог еще и не такое! Говорят, он однажды поспорил с боцманом Дудкой на десять долларов, что...

— Дядюшка Юферс! Не могли бы вы перестать на время охмурять юное поколение вдохновенными, но не совсем правдивыми морскими байками? Клянусь памятью дедушки, про Генри и Дудку они слышали уже много раз... А у нас к вам дело! — Это подошли к рассказчику и слушателям старпом Жора и Витя Вермишелкин по прозвищу Макарони. Витя был молчалив и покорен судьбе, а Жора излучал энтузиазм. Он ухватил дядюшку Юферса под руку и заставил покинуть бочонок, на котором тот восседал. Ребята возмущенно загалдели.

— Тихо, дети, тихо, — остановил шум Жора. — Если Георгий Сидоропуло (он же Джордж Седерпауэл) говорит «надо» — значит, надо! Скажите дядюшке Юферсу, «до свиданья», вы не увидите его дней десять...

— Жора, в чем дело? Оставь меня в покое... Ну в самом деле! Ты еще в семь лет был скверным мальчишкой, надо было драть тебе уши..

— Уши — потом! А сейчас вы, дядюшка, завербованы в рейс...

— Какой рейс! Я старый больной человек!.. Жора, пусти сейчас же! У меня поясница...