Ораторское искусство: смотрите, как надо выступать. Психология в кино. Часть 2

— Здравствуйте, Иван Андреевич.

— Добрый вечер. Сегодня я бы…

— Наконец-то у нас в руках оказался список животных, находящихся на терпящем бедствие лайнере «Доктор наук профессор Шварценгольд».

— И сегодня…

— И вот лишь некоторые из них.

— Итак, на корабле находятся: семья жидкохвостых павианов, две скунсовидные коровы, африканская бородатая выхухоль, бразильский двузубый чернопопик, подкустовный выползень, редкая разновидность хорька хорёк-паникёр. Больше известный как хорёк-вонючка. Карликовый бангладешский овцеконь, среднеевропейский древесный хохотун. О, ластоногая коза. Небольшая стая клубневидных обезьян, рыба-маятник, рыба-мяч, североамериканский кролик-зануда. Целый выводок африканских одноразовых бабочек и даже один гигантский саблезубый кузнечик.

— Скажите, пожалуйста, Иван Андреевич, а кто из вышеперечисленных нами животных представляет для науки наибольшую ценность?

— Раз-раз-ра…

— Безусловно, все они представляют: и рогатики, и чернопопики, и мои любимые мыши-медуницы.

— Где ты их видишь, где?

— Но самой большой трагедией стала бы потеря подкустовного выползня. Ведь их в мире насчитывается всего четыре экземпляра. Причём все четыре — самцы!

— А… значит, они в любом случае скоро исчезнут. Ну, так как не смогут размножаться.

— Кто?

— Самцы.

— А, да. Нет! Нет! Не в этом дело. Дело в том, что самки подкустовного выползня, они… их… да их в природе вообще не существует.

— А… простите, а как же они тогда… размножаются?

— Ну, в этом как раз и заключается феномен подкустовного выползня. Они появляются на свет сразу.

— Взрослыми.

— И только мужского пола.

— А, простите, откуда же они тогда появляются?

— Как вы понимаете из названия… они выползают из-под куста.

— А вот откуда они берутся под кустом…

— А вот это науке ещё неизвестно.

— «Как бы радио», 109.9 ФМ.

— Очень интересно. Безумно.

— Скажите…

— Иван Андреич.

— Андрей Иваныч, а как животные переносят морское путешествие?

— Вы знаете, по-разному.

— Вот, например, бородатая выхухоль.

— Она прекрасно переносит. Она же спит девять месяцев в году.

— Что Вы говорите?

— А если её не разбудить, так и все одиннадцать. Но большинство животных, конечно же, тошнит.

— Скажите, ведь у животных нет никакой самостоятельной возможности как-то выбраться оттуда.

— Да есть.

— Нет, теоретическая возможность есть.

— У медведя-летуна.

— Он ведь на воле преодолевает до 500 метров по воздуху.

— Но как он это делает. Он забирается на самую высокую сосну… ну, вот так вот… и оттуда планирует.

— Простите, что планирует?

— Как что? Он прыгает и планирует, ну, летит.

— А, ле…

— Эээ… так значит, эээ… они могут.

— Могут, эти могут.

— Могут! Ничего они не могут! Им ведь в зоопарке крылья-то подрезают.

— Вот они и маются целыми днями — тык-мык, тык-мык, тык-мык, Максимум, что они могут сделать — это описывать круги радиусом 7–8 литров.

— Метров.

— Метров.

— Литров.

— Над вольером.

— «Как бы радио», 109 и 9.

— А скажите, Иван Андреевич, а что это за название такое — северо-американский кролик-зануда? А почему, собственно, зануда, м?

— Хороший вопрос. Дело в том, что у этих животных очень нудные брачные игры.

— Что Вы говорите?

— Самка этого животного забирается в гнездо на ветке дерева.

— В гнездо на ветке…

— В гнездо на ветке.

— Самка…

— Самка.

— Кролика.

— Кррр…

— Кролика?

— Но это ведь североамериканский кролик.

— Увы.

— А он прекрасно лазит по деревьям.

— Что Вы говорите?

— Самка этого животного забирается в гнездо на ветке дерева, а внизу собирается порядка 3–4 самцов и сидят. Вот, собственно, и всё.

— Как это всё?

— Ну, я имею в виду, что такие игры могут продолжаться очень долго, иногда до двух месяцев. Потом кому-то из самцов это всё… надоедает. И он выбывает из игры.

— И он выбывает из игры. И вот, когда остаётся последний самец, он лезет на дерево… и после долгого обнюхивания… иногда прерывающегося на сон… кролики начинаются спариваться.

— Медленно… и очень занудно.

— Поэтому они такие редкие.

— Они же приносят потомство раз в десять лет, причём иногда в такие места приносят, что сами уже отыскать не могут. И, естественно, гибнут. Сначала потомство гибнет от голода. А потом родители — от огорчения.

— За родителей.

— Как бы радио послушать? Включайте 109.9 и слушайте «Как бы радио».

— Ага.

— Ой.

— Скажите…

— Иван Андреевич.

— А я помню. А у меня к Вам чисто мужской вопрос.

— Я ждал его.

— Скажите, а сколько раз в день они могут спариваться?

— За день? Бог с Вами, раз в полгода.

— И что самое страшное, что после этого спаривания самец умирает.

— Как — умирает?

— Ну, как умирает. Он впадает в эйфорию и вываливается из гнезда.

— Либо сразу ломает себе шею, либо его съедает…

— Выхухоль?

— Волк-хлопотун. Который видит, что кролик уже окончательно спарился, и его можно есть.

— Не чокаясь.

Он набросился на сильных мира сего

_{«Доброй ночи и удачи», Джордж Клуни, 2005}