"Орчонок" (СИ)

Командира разведки не проняла душераздирающая история об альтернативных способах применения гномьего порошка, поэтому “орчонка”, вернувшегося после ранения в отряд, он продолжал игнорировать до тех пор, пока Раймондил не устроил скандал, выговорил командиру все, что думает о тех, кто героев на второй план задвигает, и при всех поручился за Лайо. После этого “орчонку” стали давать поручения, и с каждым разом все более серьезные, потому что исполнял он их добросовестно, способности к ведению разведки действительно имел неплохие, дисциплину (в отличие от того же Раймондила) не нарушал, на трудности не жаловался, а если чего по делу возражал, то всегда толково, хоть и грубовато, из-за недостатка воспитания. Но правильным манерам потихоньку учился, когда поправляли – принимал к сведению. Словом, и полмесяца не прошло, как командир разведки начал понимать, отчего лорд был так добр с “орчонком” и даже взял того в воспитанники.

Итак, когда в Лайо усилиями дорогих товарищей впихнули целых три порции завтрака вместо одной и собрались уже тащить разбираться со сновидениями, «орчонка» вызвал командир и велел сделать вылазку в рощу у реки за треть лиги отсюда, встретиться с отрядом, неделю назад посланным на восток, забрать у них составленные планы местности и передать сумку с целебными снадобьями. Да обернуться поскорее, отряд долго ждать не может, им еще на север надо идти, а планы нужны в крепости сейчас.

Лайо частенько давали такие поручения: принести, забрать, вернуться. А все потому, что он был одним из немногих, кто особым чутьем мог без дополнительных ориентиров разыскать на местности хорошо замаскировавшийся отряд. Причем, что свой, что орочий. За это “орчонка” ценили прежде, и за это же начали ценить здесь. Еще и книжки нужные подсказали, как это умение в себе развить, да и на практике несколько премудростей открыли.

Отряд Лайо разыскал довольно быстро, сделал все, что было велено, и возвращался в крепость мимо русла подмерзшей в холода реки. Узкая река, шагов двадцать пять в самых широких местах, но глубокая и бурная, начало от гор берет, течет под самую крепость, отчего там всегда есть чистая вода. Впрочем, сейчас Лайо шел не от гор, а потому видел не затекающую, а вытекающую часть. Из-за оттепели лед на реке дал трещины, кое-где и вовсе белел только у берегов, а в центре уже бушевал поток, крутя и переворачивая полупрозрачные льдинки, перламутрово сияющие на солнце. Лайо шел и сам себе улыбался, почти ни о чем не думая. Разве что о прекрасном цветке миньялотэ, носящем в себе благословение далекой Элберет, который уже наверняка распустился где-то во-он там, в горах...

Уже и крепость видна вдалеке, и маленькая фигурка в красном плаще, которая спускается к речке и бесстрашно ступает на поскрипывающий от тепла лед, ставит перед собой что-то... вроде большую корзину... наклоняется, начинает елозить руками по воде...

Прибрежная льдина трескается, раздается тихий отсюда вскрик, красная фигурка отчаливает от берега и на льдине несется вниз по течению, с трудом балансируя, чтобы не свалиться в воду... или...

“Нет, она не просто так топчется, она выбирает удобный момент, хочет прыгнуть на еще не отколовшийся прибрежный лед, но по краям он слишком хрупкий, а до толстого ей не дотянуться...”

- Стой!!! – заорал Лайо во все горло, бросаясь вверх по течению навстречу несущейся в его сторону красной фигурке на тесной белой льдине. – Утопнешь!!!

Он тоже выбежал на лед – опасный, похрустывающий – оставляя на зернистом подтаявшем снегу мокрые следы-болотца. Лайо уже видел не просто фигурку, а испуганную светловолосую девушку в ярко-алом плаще с завязками, прижимающую к груди корзину с чем-то белым...

- Когда поравняешься со мной – бросай корзину и прыгай, поймаю!

Она кивнула – бледное личико, огромные глаза.

Миг – и они едва не разминулись. В последний момент девушка вместо того, чтобы уронить корзину в ледяной поток, перехватила ее одной рукой, завизжала, оттолкнулась от перевернувшейся тут же льдины, и Лайо чудом успел словить в охапку это теплое, вздрагивающее, единым рывком перебросить через плечо на мелководье, где до берега полшага и вода еще промерзшая до самого дна... А потом под ногами захрустело особенно громко, в уши ударила вторая порция визга, весь мир резко задрался вверх, а тело обожгло холодом так, что сперва показалось, он упал в кипяток.

Другой миг – Лайо ушел под воду.

Третий – сумел вынырнуть, беспорядочно барахтая ногами и отмечая, как ему повезло, что на этой реке льдины не острые, а рыхлые и словно оплывшие. Иначе бы уже изрезало так, что орочьим ятаганам не снилось. Теперь бы уцепиться за что-нибудь...

- Держись!

“За что держаться?” – хотел было спросить Лайо, но потом увидел длинную белую ленту, полоскавшуюся по воде. И еще одну, и еще...

Он уцепился за первую попавшуюся, отмечая мимоходом: то, что было принято за ленту, оказалось обычным бинтом, длинным, широким, его самого такими бинтовали...