Орда (Тетралогия)

Неказистая была очередь, не то что из станкового «Максима», к которому Иван привык. Уж тот-то молотил так молотил, что твой отбойный молоток в шахтёрском забое, а этот — так, трещотка. Никакого сравнения.

И вдруг…

Стукнул по плечу старшина:

— Так ты его, кажись, подбил, парень!

Налетевший ветер сносил чёрный дым в сторону наших позиций, точнее — чуть дальше, за сопку, к урочищу Оргон-Чуулсу, про которое некоторые несознательные цирики из кавполка Лодонгийна Дангара рассказывали разные страшные небылицы. Про какого-то белого всадника, девушку, хрустальную вазу, ну и прочую антинаучную чертовщину. Комсомолец Иван Дубов, как и его товарищи по службе, в неё ни капельки не верил.

Сбитым самолётом день не окончился, вечером дела поинтересней пошли — поступил приказ командования силами батальона провести ночную разведку боем.

Иван хоть и пулемётчик, а всё ж лично упросил командира, майора Ивана Михайловича Ремезова. Взяли…

Пользуясь темнотой, разведчики — в их числе и Иван Дубов, пока вовсе и не предполагавший, что трудная и опасная работа фронтового разведчика станет его основным делом на всю будущую войну, — скрытно подобрались к сопке, на склонах которой укрепились японцы. Два пулемётных гнезда, колючая проволока, брустверы из камней — всё это прекрасно просматривалось в свете луны.

Разведчики растянулись. Замерли. По цепи прошелестела команда, и…

Яркие вспышки гранат разорвали тишину, освещая чёрное небо! Накрыли оба пулемётных гнезда, со стороны японцев послышались крики ужаса и боли.

Штыковая атака! Крики — ура! И вот уже японцы бегут, почти не оказывая сопротивления. Улепётывают самураи, да так, что только пятки сверкают. Видать, не ждали незваных гостей, а вот — получите!

Громовое «Ура!» ещё раз пронеслось над освобождённой сопкой и тут же затихло, гулким эхом отражаясь над гладью реки и в урочищах. Вновь поступил приказ — не останавливаться, проникнуть вглубь обороны противника в местечке Джин-Джин-Сумэ.

Иван ощущал воодушевление — голова была на редкость ясной, а мысли — собранными, чёткими. Ну и эйфория, как же без этого? Первый разведбой — и такой успех.

И этот первый успех оказался только началом!

Скрытно передвигаясь, батальон оказался в виду крупной японской базы — склады, батарея зениток, ещё какие-то строения, плац…

— Батальон, к бою!

— Ур-а-а-а!!!

И снова громыхнуло в ночи, и молодые русские парни, явившиеся на подмогу братскому монгольскому народу, ринулись в бой.

— Ура-а-а-а!!!

Иван примостил наконец пулемёт на первом подходящем камне. Прицелился в чёрные стволы зениток, ожидая, когда замаячат возле них такие же чёрные, дергающиеся в панике тени.

Ага, вот они!

Появились, голубчики!

Вот вам наш пламенный комсомольский привет!

Дрожа, затарахтел пулемёт, сбоку — ещё один, и ещё. Защёлкали винтовочные выстрелы, полетели гранаты.

— Ура-а-а!!!

И тёмные фигуры японцев в разрезе прицела…

Явились за чужим добром, самураи? Получите!

Пулемётный ствол вдруг дёрнулся и замолчал. Диск! Сменить диск…

— Банзай! — Японец с винтовкой с примкнутым штыком… Не успеть! И откуда он здесь взялся? И почему не стреляет? Не видит в темноте? Опасается попасть в своих?

Схватив пулемёт, Иван — парень очень даже неслабый (слабых в пулемётчики вообще не берут, на-ка, потаскай такую дуру!) — без труда отбив направленный на него штык «Арисаки», изо всех сил ткнул супостата в грудь раскалённым от выстрелов стволом. Заверещав, японец отлетел в сторону, упал, выронив винтовку наземь.

— Вот тебе и банзай, самурай хренов!

И тут вдруг случилось… Иван даже поначалу не разобрал — что… Только громыхнуло, так что закачалась земля, и встало в полнеба яркое оранжево-красное зарево. Сразу стало жарко, светло, почти как днём. Хорошо были видны и свои и — улепетывающие! — японцы. И тот самурай… Вон он валяется, держась за грудь — маленький, худой, очечки в чёрной оправе, стекла разбиты. Студент, бляха муха! Форма — старого образца, на наплечных нашивках одна звёздочка — нитто-хей, рядовой второго класса. Что же штыковому бою не успели обучить? Вообще-то япошки неплохо штыками бьются, уж не как этот… Наверное, из недавно призванных.

Иван повёл стволом:

— А ну, поднимайся. Отвоевался, милок…

Японец поднял вверх руки:

— Не стреряй, не стреряй!

— Да нужен ты мне… Руки за голову и иди, давай, вон, где наши.

Отдав команду, Дубов кивнул, показывая, куда идти пленному, и для пущего вразумления ещё раз ткнул стволом. Несильно так, для понятия только.

Как япошка умудрился вытащить нож, Иван не разобрал. Лишь увидел, как блеснуло лезвие, и, чувствуя, что уже не успевает стащить закинутый на плечо пулемёт, увернулся, перехватил руку — в точности так, как учили на курсах самбо. Вывернул… Нож улетел в кусты. Схватил самурая за шиворот:

— Эх, дать бы тебе по морде! Да только добрый я сегодня, — обернулся, увидал старшину. — Товарищ старшина, принимайте пленного.