Орда (Тетралогия)

Где-то за поворотом послышался стук копыт и крики, и возникшая было на лице чиновника презрительная усмешка сменилась выражением некой решимости, свойственной не слишком решительным людям, припёртым судьбою к непреодолимой стене.

— Так и быть, — оглянувшись, фыркнул шэньши. — Обопрись на мою руку... Смелей же, сейчас не до церемоний!

— О, господин, поистине, не знаю, как вас и бла...

— Меньше слов! Куда идти?

— Туда, господин, туда!

Опершись на руку чиновника, Баурджин кивнул на желтоватые заросли облепихи и дрока, которыми были густо покрыты теснившие тропку скалы.

— Туда? — удивился шэньши. — Но там же кусты, а за ними — пропасть!

— Шагайте, господин, я знаю проход.

Пожав плечами, чиновник подчинился. Вдвоём со скромным ковыляющим спутником они свернули с тропинки и исчезли в густых зарослях, средь которых и вправду имелся проход, уходящий в узенькую расщелину между скал.

Судя по раздавшемуся за их спинами лошадиному ржанию, беглецы убрались вовремя — разбойники с криками прочёсывали ущелье.

А здесь, между скалами, было не сказать чтоб особенно уютно, но, похоже, вполне безопасно и тихо. Каменистая тропа под ногами оказалась достаточно широка для двоих, густой кустарник надёжно скрывал от посторонних глаз, и где-то совсем рядом было слышно журчание ручья.

— Вода этого ручья считается целебной и хорошо заживляет раны, — шёпотом поведал Баурджин своему спутнику. — Давайте спустимся вниз... вот сюда... к камню... Присядем...

Усевшись на большой серый валун, с обеих сторон омываемый прозрачными водами ручья, Баурджин, не разуваясь, опустил в воду ноги и блаженно зажмурился.

— И долго мы будем тут сидеть? — недовольно осведомился шэньши.

— Думаю, что до утра, господин.

— До утра?! — В глазах чиновника промелькнул ужас. — Да в своём ли ты уме, парень? Тут, верно, полно змей или каких-нибудь хищников!

— Самый страшный хищник — человек, господин. — Баурджин соскочил с камня и, пройдя по дну ручья, выбрался на тропу. — Здесь неподалёку, в горах, есть охотничья хижина — в ней мы и переждём ночь. Если, конечно, такой важный господин, как вы, не побрезгует ночевать вместе со мной, недостойным торговцем...

— А, так ты торговец! — ухмыльнулся шэньши. — То-то я смотрю — неплохо говоришь по-ханьски. Наверное, бывал с караванами в имперских городах?

— Бывал, — тяжело вздохнул Баурджин. — К сожалению, теперь это всё в прошлом. Я разорён! Проклятые разбойники ограбили меня до нитки... О, горе мне, горе...

— Хватит причитать! — вполне резонно заметил чиновник. — Смотри-ка, уже смеркается. Так где там твоя хижина?

— О, сейчас, сейчас, господин, — спохватился молодой человек. — Вон туда надо идти, туда. Видите, я уже почти совсем не хромаю. О, поистине, это чудесная вода, чудесная.

Он и в самом деле больше не обременял собою руку шэньши, а довольно бодро — правда, не забывая иногда прихрамывать, — шагал впереди, указывая путь:

— Это не очень далеко, нет...

Шагали часа два. Тропинка то сужалась, прижимаясь узким карнизом к скале, то вновь расширялась до такой степени, что при желании можно было бы проехать и на повозке, запряжённой парой волов. Иногда приходилось продираться через заросли колючего кустарника, отчего богатый халат чиновника местами порвался, а широкий шёлковый пояс прямо-таки повис клочьями.

— Ну? Скоро? — недовольно поинтересовался шэньши.

Баурджин в задумчивости остановился и почесал затылок:

— Кажись, во-он за теми кустами... Нет, вот за этими... Идёмте же, господин!

— За теми, за этими, — шагая следом за проводником, ворчал чиновник. — Ох, и навязался же ты на мою голову!

— Вот она! — радостно вскричал Баурджин. — Вон, за орешником!

И напрямик через шиповник бросился к хижине, островерхая крыша которой торчала шагах в двадцати. Чиновнику не оставалось ничего другого, как, вполголоса ругаясь, последовать за торговцем, обдирая в кровь руки и щёки — кусты шиповника оказались не только густыми, но и высокими.

— Прошу вас, господин! — Дожидаясь чиновника, Баурджин застыл на пороге хижины — небольшой, с крытой еловыми лапами крышей, с пристроенными с торцов сараями и бумажными окнами по фасаду. Типичная китайская фанза... то есть ханьская — так надобно говорить.

Шэньши подозрительно огляделся:

— А не к разбойникам ли ты меня привёл?

— Как можно!

— Ну, не обижайся, шучу... — Любезно пропущенный вперёд чиновник с любопытством заглянул внутрь. — Кажется, сей домик давно заброшен.

— Так я же говорил — охотничий. Им сейчас редко пользуются — сами знаете, монголы, кидани... Не до охоты.

— Вот тут ты прав, — хохотнул шэньши. — Монголы... Ничего, скоро свернём им шею, недаром моё государство зовётся Цзинь — «Золотое», а золото, всем известно, благородный металл. Что ему какие-то там гнусные монголы со своим безбожным царьком?!