Орден-I

В какой-то момент рядовой Настас остался один. Его рота и сержант были мертвы или позорно бежали. Но Настас бежать не мог, осколок сильно повредил его колено.

Боль была очень сильной, режущей. При каждом неосторожном движении металл задевал нерв, и Настаса сворачивало в клубок. Окопная грязь, впитавшая заразу от мёртвых тел, уже попала в рану, и Настас чувствовал, как внутри её разгорается пожар.

Оставалось лишь одно. То, о чем уже давно твердил Дух Волка, живший в нём. Даже не с начала этого боя, а самой высадки, где он чудом не словил пулю в голову, и потерял всех, кого вообще знал с учебки.

Настас убьёт всех врагов. Отпустит вожжи.

Тёмная ночь и пелена дождя скрывали горизонт так, что даже его глаза не могли разглядеть врагов. Но они шли вперёд. Он слышал это и чувствовал запах, ослабленный и прибитый водой. Скоро они будут здесь. Настас расстреляет магазин в их сторону, потом второю, кинет гранату, когда они будут близко. И вторую оставит для себя. Он видел, как такое делают.

Или он вернется домой. Если откроет клетку…

Настас молился духам земли, деревьев, травы и неба, солнца и луны, предкам и ещё живущим. Чтобы они дали ему сил и простили его за то, что он сделает.

Тело начало ломаться и рваться. Это всегда было настолько больно и страшно, что можно было сойти с ума. Из последних сил он сорвал с себя рубашку и жетон. Его поле зрения сузилось до одной точки. Звуки стали объёмными и громкими, запахи потных тел, гари и трупов невыносимыми. Но сам Настас был очень далеко от всего что происходит.

Страшный рык вырвался из его пасти. Дух Волка бросился вперёд. Где-то из глубины Зверя Настас ощутил пьянящий вкус крови на губах и невероятную мощь. Колено больше не болело. Металл выдавился из него, и тут же оно заросло новой, могучей плотью.

Издалека донеслись выстрелы и вопли, полные ужаса.

Дух Волка был доволен. Он упивался своей силой, кровью, плотью и страхом своих врагов. Врезался в их ряды и разбрасывал их, словно кегли. Вспышки слепили его, он не мог набрать скорость по скользкой траве, грохот оглушал, но он был жнецом и брал свой кровавый урожай. Пока что-то не подбросило его вверх и не ударило об землю. Куски металла впились во всё тело, и с ними стало так тяжёло двигаться. Уши перестали слышать, грудь обмотало стальным жгутом. Смертные наконец-то дали отпор разъяренному чудовищу.

Второй хлопок рядом, третий, комья земли взлетают вверх и падают, капли разбиваются о них, вспышки разрывают темноту.

Тяжело дыша и хромая, раненный Дух Волка побрёл прочь, скрылся в лесочке, прорвался сквозь деревья, пошатнулся, свалился с обрыва и теперь тонул в воде и грязи. Крупные капли гулко падали на его череп, обтянутый плотной кожей.

Настас вглядывался в темноту и пытался понять, что происходит. Больно. Рукой он вытер кровь с губ, то ли свою, то ли своих врагов. Сил обратиться назад не было. Дух Волка отчаянно сражался за свою жизнь, но трясина была сильнее.

— Что… ты… делаешь?.. — донёсся издалека искажённый голос.

— Умираю, — подумал Настас.

Никто раньше не приходил в его темноту и не видел, как Настас занимает место в клетке, предназначенной для Зверя. Непроглядный, чёрный горизонт изошёлся струящийся сеточкой чего-то ещё более тёмного, словно тяжёлое грозовое облако повисло где-то рядом. От этого было неуютно.

— За… чем? — в голосе отразилось нечто похожее на удивление, изменившиеся неуловимым оттенком на боль. Невидимому собеседнику словно было тяжело подбирать слова и эмоции.

— Такова моя судьба, — вздохнул Настас.

Могучие лапы зверя беспомощно цеплялись за мокрую почву и срывались вниз. Раз за разом раненый Дух Волка погружался в лужу грязи всё глубже и глубже. Силы были на исходе. Хватать воздух пробитыми легкими становилось всё тяжелее, раны затягивались слишком медленно, Зверь слабел.

— Почему ты… проклят? — что-то разглядывало Настаса из темноты.

— Кто ты?

Настас был благодарен, что не чувствует и десятой доли того, что свалилось на Зверя. И тут, в темноте, в свой последний день, он не хотел быть один.

— Здесь так холодно. Я тоже тону. Нам нужно выбраться. Выбирайся! — крик чужака был полон боли и агонии.

— Я не могу, — беззвучно прошептал Настас.

— Ты проклят. Это будет повторяться снова и снова. Так хотел твой Отец. Умирать за других. Снова и снова. Я вижу эту цепочку. Ты должен выбраться. Выбирайся! Выбирайся! Выбирайся!

Настас не хотел умирать. Он ушёл, так и не сказав своей Лилуай то, что всегда хотел. Что вообще толкнуло его пересечь океан и сражаться за другой народ в этой войне? Зачем он здесь? Почему он умирает?

Лапы зверя соскользнули, и он полностью ушёл под воду. В груди жгло и давило, сил, чтобы дотянуться и всплыть, не осталось.

— Лилуай! — закричал он так громко, что впервые за всю его жизнь, Зверь смутился и отступил.

Кости его снова сломались, мышцы разорвались, и всё тело сгорело словно в огне. Пули и осколки с нестерпимой болью вышли наружу. Настас устремился вверх и руки человека мёртвой хваткой вцепись в могучий корень, оголённый и торчавший из почвы.