Орден Харона

– Вы напряжены, Элизабет, – сказал Тёрнер, потирая подбородок. – Я думал, вас развеселит мой любопытный факт о вампирах и алкоголе.

– Это мое первое задание, Дункан, – ответила Элизабет, воспользовавшись тем, что Тёрнер назвал ее по имени – это позволило ей ответить тем же. – Мне не хочется, чтобы всё вышло из-под контроля.

– Вы правы. Давайте тогда опустим историю вампиров и перейдем к делу. Вампиры – сложные противники, поэтому Изольда отправила нас вдвоем, а не только меня, – ей так спокойнее. Как и мы, вампиры сильнее и быстрее смертных, но свойства эти проявляются у них в меньшей степени, чем у нас, поскольку Смерть не позволяла им избавляться от ограничений живого тела. Но они могут обходиться без еды, воды и даже без воздуха. Единственное, что им нужно, – это кровь. Благодаря крови бьется их сердце. А сердце – источник их существования. Достаточно уничтожить его, и вампир просто рассыплется в прах.

Тёрнер положил перед Элизабет на сиденье изящные ножны из черной кожи, в которых лежал ослепительный, покрытый затейливым узором кинжал. Пальцем доктор подтолкнул его в сторону Элизабет.

– Возьмите его. Если вонзить этот кинжал в сердце вампира, с ним будет покончено.

– Он серебряный? – Элизабет достала оружие из ножен и осторожно осмотрела клинок. Девушка никогда и никому не причиняла боль, однако ей стало даже любопытно при мысли, что она может воспользоваться кинжалом. – Только серебро может убить вампира, не так ли?

– Не только. Но раз уж нужно отправить кого-то на тот свет, то лучше сделать это красиво. А пока мы войдем внутрь, осмотримся, и первый, кто заметит цель, предупредит второго.

Экипаж со скрипом накренился, когда Тёрнер встал, чтобы спуститься. Он придержал дверцу и воодушевленно воскликнул:

– Ну? Вы идете?

Элизабет дрожащими руками спрятала кинжал под плащом. Неужели ей действительно придется убить кого-то сегодня вечером? Она вспомнила ту ночь, когда Тёрнер казнил четырех мужчин во время черной мессы у мистера Фокса. Девушка с трудом выдержала тогда это зрелище. Теперь речь шла о том, чтобы убить самой, – это совсем другое дело. Такое сложно даже представить. Ей хотелось признаться Тёрнеру, что она не умеет сражаться, но, как сказала Изольда, выбора у нее не было. Она здесь, чтобы учиться.

Двое Возвращенных перешли залитую дождем улицу, толкнули дверь в «Уофт» и оказались в жарком, душном помещении. Изобилие горячих блюд и тесная бурлящая толпа посетителей разгорячили воздух в заведении – здесь стало тяжело дышать.

Народу было так много, что время от времени кто-то из изрядно подвыпивших гуляк натыкался на одного из Возвращенных, невнятно извиняясь. Дункан и Элизабет разделились, чтобы осмотреть зал. Девушка чувствовала себя неуютно под взглядами мужчин, манеры которых вовсе не улучшились от количества выпитого. Один из посетителей в надвинутом до бровей котелке уставился на нее остекленевшими глазами и ухмыльнулся.

– Эй, красотка! Присядешь? – присвистнул пьяница.

– Люблю рыжих девок, – добавил его сосед, от которого смердело по́том и выпивкой.

Элизабет проигнорировала их, пытаясь сосредоточиться на своем задании, но вдруг здоровенный пьянчуга схватил ее за руку и потянул к себе. Она сама удивилась своей ловкости – легко освободилась от захвата с прыткостью, какой раньше за ней не замечалось. Почти рефлекторно она оттолкнула руку обидчика так сильно, что та стукнулась о барную стойку. Сверхчуткий слух Возвращенной уловил отвратительный хруст, а мужчина схватился за руку и завопил:

– Черт! Она сломала мне руку!

– Бедняга Трэвис! – усмехнулся его собутыльник. – Хватит меня дурить, девчонки не ломают рук!

– Моя рука, господи боже мой! – заорал он еще громче.

Но в такой толпе никто и не заметил происшествия. Элизабет быстро удалилась, стараясь не привлекать внимания. Она почувствовала некоторую гордость, что смогла дать отпор мужчине, который вряд ли отпустил бы ее с той же легкостью при жизни. Пока Возвращенная проходила мимо столиков, ее сверхразвитые чувства воспринимали каждую деталь. Элизабет прекрасно слышала разговоры португальских моряков в залитой пивом одежде, старавшихся привлечь внимание хозяина, чуяла запах жареной рыбы, которую с наслаждением поедал тихий путешественник, сидя рядом с огромным деревянным сундуком, почти ощущала жар блюда с сосисками – хотя оно стояло далеко на столе у хохотавших во всё горло ирландцев в дырявой одежде.

Элизабет заметила, что напряженные поиски словно разбудили ее. Ее ощущения можно было сравнить с возбуждением, испытываемым девушкой при жизни, когда она проводила расследование. Конечно, новая Возвращенная понимала, что это задание гораздо серьезнее всего, чем она занималась раньше. Но возбуждение от этого не исчезало. Она была кем-то. Нашла свое место. Стала настоящей охотницей, притаившейся в тени, чья добыча даже не подозревала, что она рядом. От этой мысли у Элизабет побежали мурашки по коже. Часть ее личности, дремавшая глубоко внутри при жизни, проснулась.