Орден Розги. Дрессаж

Ученик бросился выполнять ритуал. Он стал целовать жестокие руки Мастера, только что терзавшие его. Но очень быстро раб вышел за рамки предписанных правил. Он слишком увлекся, осмелел и с безумным пылом начал вылизывать их. Мастер недолго терпел эту вольность, он быстро отдернул руку, схватил ученика за мошонку и ожесточенно принялся ее мять в горсти. Под своими пальцами он постоянно задевал вздыбленный ствол, подрагивающий от возбуждения. Ученик издал мучительный стон и ритуал почитания был прерван.

— Что еще? Тебя унижает, что я тискаю твои яйца? Что ты ноешь от такой малости? Что же будет, когда будущей зимой я представлю тебя в распоряжение моих друзей из Германии? Да-да, той паре, о которой я тебе говорил… тем садистам, любителям кожи, а особенно женщине, рыжей Хильде… В прошлом году мой раб рассказал мне, как они прикрепили к его соскам зажимы, а его запястья приковали к его органам. Она же в это время…

— Господин! Пожалуйста!

— Что «пожалуйста»? Думаешь, я не вижу, что ты возбужден, хоть и ноешь, как девчонка. Тебе нравится все, что я с тобой делаю. Или же я уже ничего не понимаю…

— Я… Мне ужасно стыдно возбуждаться тем путем, каким вы меня заставляете…

— Вот как! Тогда тебе стоит подумать о бедняге Жераре, который все еще мучается в ожидании наказания! Представь, он там совсем один, трусы обтягивают пылающую от крапивы задницу, изнутри его проход распирает громадная свечка. Вот что значит настоящее обучение! И знай, если ты вынудишь меня, я применю к тебе те же приемы. А он к тому же знает, что впереди его ожидает еще одно наказание. И он мучается неизвестностью. Он видел в альбоме все возможные варианты, и его воображение перебирает их один за другим, разгораясь все больше и больше. И вот в какой-то момент он снова начинает возбуждаться. Он ни о чем больше не думает, только о том альбоме, прекрасном и ужасном. Ах, если бы тебе довелось полистать его! Режина составила его с таким вкусом и извращенной фантазией! Ибо в нем изображены не только мучители во впечатляющих и волнующих костюмах, не только наказания, которым они подвергают своих жертв, в этом альбоме есть целый ряд специальных рисунков, которые еще больше провоцируют тех, кто смотрит на них. Они вызывают отвращение, но от них невозможно оторваться, они возбуждают дикое желание. Тот, кто смотрит на них, сам подвергается насилию, мой мальчик.

— О нет, Мастер, прошу, не надо…

— О да! Такой контраст производит сильнейшее воздействие. Хочешь, я опишу тебе парочку? Вот увидишь, ты кончишь через пять минут. Дай вспомнить, что же мне описать тебе… Да, пожалуй вот, рисунок называется «Красноречие плоти». Дрессировщица сидит на краешке стула абсолютно голая, за исключением длинных шелковых чулок и красивых туфель на очень высоком каблуке. Она являет собой воплощение плотской красоты, это восхитительная плоть, потрясающая и предлагающая себя. И тем не менее от нее веет ужасом. Знаешь почему? Из-за очков. Ибо, даже сидя совершенно голой, она носит очки с дымчатыми стеклами. И в этом все дело! Нет никаких сомнений, что, укрыв свой взгляд за этой дымкой, она замышляет утонченное и извращенное наказание, и потому от нее веет угрозой. И вот под этим странным взглядом ты начинаешь ощущать себя обычным рабом, стоящим перед ней на коленях. На картинке его нет, но ты точно знаешь, что он стоит перед ней и кончает от возбуждения и страха перед своей госпожой. Или вот еще одна картина, под названием «Сделано в Германии». На ней мы видим субретку в форме горничной, стоящую с раздвинутыми ногами над мужчиной. В одной ее руке хлыст, а в другой она держит цепочку, другой конец которой прикреплен к половым органам мужчины. Его лица мы опять же не видим. А рядом на развороте картинка с абсурдной подписью — «Мыслящий тростник». На ней мужчина, сидящий на корточках с вздыбленным членом. По обеим сторонам от него стоят две женщины в высоких сапогах с обнаженными половыми щелями, и взгляд мужчины блуждает по ним с почти философской отстраненностью. По твоим глазам я вижу, то тебе знаком этот рисунок. Тебя наверняка зачаровал царственный зад женщины, которая стоит к нам спиной. Ее ноги, обтянутые черной кожей сапог подпирают ее ягодицы, словно колонны. А напротив нее обнаженный живот другой женщины, чьи сапоги с символическими зубцами на отворотах обрамляют ее розовую расщелину! От этой группы так и веет фетишизмом, уж поверь мне!

— О, господин мой, я вам верю! Вы же это видите!