Орден Розги. Дрессаж

«Прошло больше двух часов, отпущенных Жерару, и вот началось настоящее наказание. Обездвиженный, он лежал на скамье. Его голова была запрокинута, а на шею надет специальный ошейник, не дававший ему даже поднять голову, и в это время его член щекотало перо. Прямо над ним стояла Режина. Ее голос, насмешливый и одновременно сексуальный, наполнял наказуемого странной тревогой. Испуганный и вместе с тем очарованный, юноша противился воздействию этого голоса. И тем не менее все его существо смутно стремилось навстречу колдовским звукам.

— Как тебе повезло, Жерар! — говорила Режина. — Ты хотя бы осознаешь это? Понимаешь ли ты в полной мере, что Вивиана осталась специально ради тебя? И что она нарядилась ради тебя… причем довольно легко, чтобы ты смог оценить красоту ее ног! Ты не знаешь, но ее ножки были признаны самыми красивыми. На прошлой неделе все признали, что никто не сможет с ними сравниться. Воспользуйся же этим.

Привязанный животом вверх, с запрокинутой на пыточной скамейке головой, Жерар смотрел на свою тетю, облаченную в роскошную меховую накидку. А если немного скосить глаза, то он видел эту самую Вивиану, которую до сегодняшнего дня он ни разу не встречал. Она сидела, раскинувшись на диване и наблюдала, как юношу пытают щекоткой.

Только мадемуазель Андре, сидевшая сейчас на его бедрах, оставалась невидимой для него, но он смог вдоволь налюбоваться ею, когда она вошла, дразнящее равнодушная, в своем потрясающем костюме палача. А теперь она мучала его, лаская перьями головку члена, зажатого в чехле трусов. Ему нестерпимо хотелось ответить Режине, попросить у нее пощады! Но платок, который оставался у него во рту, не давал ему не только говорить, но даже облегчить страдания криком. Юноша мог лишь стонать и извиваться в своих оковах, когда возбуждение становилось невыносимым.

В этом наказании все было организованно с тонким расчетом, достойным самого Макиавелли. Каждая деталь способствовала возникновению неудержимого сексуального безумия, даже тот ужас, который пронизывал юношу, понимающего, что он вот-вот кончит. Жерар пробовал ни о чем не думать, не вспоминать порочные рисунки из альбома, не вспоминать, как он кончал перед зеркалом, и особенно — не смотреть на своих прекрасных мучительниц. Но, конечно, его старания были напрасны. Его разум не мог изгнать навязчивые мысли, а его скованное тело — противостоять навязанным ему ощущениям. А они меж тем заставляли его содрогаться!

Обожженная крапивой задница, затянутая в плотно облегающие трусы, горела ничуть не меньше, чем два часа назад. А ведь после этого, перед тем как привязать его к скамье для основной экзекуции мадам Бек отстегала его еще раз поверх трусов, чем разожгла боль еще сильнее. Что же касается анальной свечи, она рассосалась, и теперь Жерар не чувствовал ее распирающего присутствия, но на место этого постыдного ощущения пришло неудержимое возбуждение, охватившее его задний проход и половые органы. Несчастный понимал, что теперь уже ничто не ослабит его эрекции. Что же тогда? Отдаться желанию? Кончить? Ни за что на свете! Если ему не удастся сдержаться в этих условиях, наслаждение станет отвратительным. И вот юноша стал изо всех сил сопротивляться адскому удовольствию, которое будили перья, порхающие вокруг его багрового органа, забирающиеся под крайнюю плоть, в самое чувствительное место, поддерживающие эрекцию и заставляющие еще больше возбуждаться его палку, несмотря на ужасную боль, вызванную набуханием.

— Что же ты не смотришь на Вивиану? — продолжал звучать сладкий голос Режины. — Это ведь ужасно нелюбезно с твоей стороны! И даже обидно!.. Особенно теперь… когда она повернулась ко мне, а ее рука…

Эти слова заставили Жерара подчиниться, и он повернул голову. От увиденного его член болезненно дернулся, и юноша застонал в отчаянии.

— Вот видишь! Я же говорила тебе, что это потрясающее зрелище! Восхитительные ножки… очаровательный костюм, подчеркивающий их красоту. И это тебе не какая-нибудь картинка, все это реально, рядом с тобой, Жерар… из плоти и шелка!

Слова жалили новым возбуждением, и искушение становилось практически невыносимым. Перья продолжали мучительную ласку вокруг его органа. Жерар вновь устремил взгляд на тетю. Он подошел совсем близко к пределу и непрерывно стонал, желая выпустить хоть часть напряжения.

— Ты боишься кончить? — ласково спросила Режина. — Ты надеешься, что у тебя хватит сил сопротивляться… Понимаю… Это ужасно… Но, полагаю, что на самом деле тебе нужно поблагодарить мадемуазель Андре! Если ты все еще не кончил, то только благодаря ее милосердию. Ведь именно она недавно позаботилась, чтобы ты облегчился с помощью мадам Бек? Не будь этого, ты остался бы таким же возбужденным, как был, и ни за что не продержался бы до нынешнего момента!

Это напоминание вызвало волнение в глазах юноши. Режина заметила это и коварно продолжила: