Орден тамплиеров. История братства рыцарей Храма и лондонского Темпла

23 октября брат Уильям Рэйвен, допрошенный по поводу обряда принятия в орден, утверждал, что он был принят братом Уильямом де ла Мором, магистром Храма в Темпл-Кумб, в диоцезе Бат; что он обратился к братьям Храма, с тем чтобы они приняли его в орден, ибо он страстно желал служить Богу и Деве Марии и готов всю жизнь свою посвятить служению; его спрашивали, тверд ли он в своем решении, и он отвечал, что тверд; он поведал, что после два брата рассказали ему о том, как сложны и строги порядки в ордене, и сообщили ему, что после принятия не позволено действовать по собственному желанию и разумению, но должно следовать воле наставника; что, если он пожелает делать одно, ему будет приказано делать другое; если он пожелает быть в одном месте, его отправят в другое.

Он подтвердил, что будет поступать так, как велено, и поклялся на святом Евангелии повиноваться магистру, не иметь никакой собственности, хранить целомудрие, не брать чужого и не допускать, чтобы кого бы то ни было лишали имения неправедным путем, а также не совершать ни над кем насилия, за исключением случаев самообороны или сражения с сарацинами. Он сообщил, что принес клятву в часовне прецептории Темпл-Кумб в присутствии только братьев ордена; что один из братьев зачитал устав, и затем в течение месяца его наставлял Джон де Уолпол из услужающих братьев.

После допроса брат был препровожден в Тауэр и помещен отдельно от братьев, с тем чтобы никто не узнал, о чем он поведал инквизиторам.

В следующие два дня (24 и 25 октября) были допрошены по тому же поводу братья Хью де Тедкастр и Томас ле Чемберлен и дали такие же показания, как и предыдущий свидетель. Брат Хью, помимо прочего, сообщил, что поклялся защищать Святую землю до последней капли крови от врагов христианской веры и что после того, как он принес клятвы, принял обеты целомудрия, бедности и послушания, ему вручили орденское одеяние с крестом и койф, полотняную шапочку вроде подшлемника. Обряд свершился в церкви в присутствии магистра, рыцарей и услужающих братьев; мирян в церкви не было. Брат Томас добавил, что в Англии такой же обряд посвящения и те же обеты, что и за морем; что мирянам не позволено присутствовать при свершении обряда и что, когда он вошел в храм Темпла, дверь за его спиной закрылась, но напротив была еще одна дверь, выходившая на кладбище, которой могли воспользоваться только посвященные братья. На вопрос, почему никому, кроме братьев ордена, не дозволялось присутствовать при свершении обряда принятия в братство, он ответил, что не ведает, но так сказано в уставе.

Между 25 октября и 17 ноября были допрошены 33 члена ордена, капелланы и услужающие братья, и все они решительно отрицали направленные против ордена обвинения. Когда брата Гимберта Бланка спросили, почему обряд принятия в братство свершается тайно и без свидетелей, он ответил, что причиной секретности была необъяснимая глупость. Они подтвердили, что действительно носят под рубахой веревки, но не со злым умыслом, ибо веревками этими никогда не прикасались к идолам, но препоясывались ими в знак смирения, или, как утверждал рыцарь, посвятивший ордену более сорока трех лет жизни, по настоянию Святого Отца Бернара Клервоского. Брат Ричард де Голдингем заявил, что слышал лишь о том, что их называют «поясами целомудрия», и все они настаивали на том, что принимавшие и принимаемые целовали друг друга единожды и только в лицо, а все остальное, что касается поцелуев, – мерзкая ложь, и ничего подобного никогда не происходило.

Брат Радульф де Бартон, священник ордена Храма, ключарь и настоятель церкви лондонского Темпла, в отношении 24-го пункта обвинения заявил, что Великий магистр на капитуле имеет право отпускать братьям прегрешения за нарушение устава и правил внутреннего распорядка, но не за грехи пред Богом и людьми, так как он не является священником; и подтвердил, что вступавшие в орден клялись не раскрывать тайн капитула и что, если один из братьев был наказан капитулом, присутствовавшие на нем не должны были сообщать о решении капитула тем, кто на нем отсутствовал; и если один из братьев разглашал тайну, ему на время воспрещалось входить в братские покои, иных же и вовсе изгоняли из ордена.