Ордынский волк. Самаркандский лев

А была середина зимы, и хоть места эти редко видели снег, в этом году дождь со снегом обрушился с неба великой силой. Но мороз становился все жестче. Пустынные степи заволокло пургой. Воины обеих армий, утром выходя из юрт, поднимали глаза к небу и видели над головой замерзшее молоко. Они ловили сухими губами колкий снег и говорили: тут врага не отличишь от друга. Потом ледяные метели охватили великую степь. Как заметил летописец: «Настали такие холода, что и руку нельзя было вынуть». Тимур отобрал самых лучших и быстрых бахадуров в количестве пятисот человек, назначил самых лучших командиров и приказал совершить быстрый набег на врага. Уходя в сторону Сыгнака, они еще не знали, что встретят на пути три тысячи воинов Урус-хана, двигавшихся с той же целью в их сторону. В этой ледяной снежной замяти и развернулась сеча. И хотя пятьсот бахадуров Тимура не только выстояли, но и обратили вспять воинов Урус-хана, но сами потеряли и много людей, и лучших вождей отряда – Ярук Тимура и Хитайи Бахадура. Тимур был разгневан, что не взяли языка, и послал новый отряд. За первым столкновением последовало второе и третье, и всякий раз большим числом с обеих сторон. Тимур не скупился бросать в эти слепые битвы лучших командиров – ему нужен был результат. Тохтамыша, готового провалить любое задание, он держал при себе. Но тот и не сопротивлялся, понимая, что перечить Тимуру было бы глупо. Терпел! А когда дело пошло к весне и снег стал мокрым, они узнали от пойманного языка, что в конце этой зимы Урус-хан почил. Умер своей смертью в походном шатре. Это была радостная весть! Хищный зверь издох сам. Не знали только они, сколь тяжел и мучителен был его уход. Грезилась ему за спиной мстительного Тохтамыша великая тень в доспехе и остроконечном шлеме, что, хромая, приближалась и накрывала его с головой. «Тимур-бек! – в горячке шептал Урус-хан и хватал за руки своих сыновей. – Тимур-бек! Его опасайтесь, его!» Наследник Токта-Кия, избегавший битв, любивший веселую жизнь, вино и баловство с наложницами в теплых шатрах, утирал слезы и сопли, целовал руки отца и говорил: «Мы их вырежем как баранов, отец! И Тохтамыша, и Тимурленга, и всю их чагатайскую банду! Я из них плов сделаю! С изюмом!» И пьяненькие слезы его сменялись смехом, и наоборот. Токта-Кия по старшинству и встал на место отца. Эта весть оказалась еще радостнее – Токта-Кия был слабым наследником. Теперь уже смеялся в Отраре великий эмир Тимур: «Хищный зверь уродил хромых щенят!» Но следующая весть оказалась хуже: и Токта-Кия умер вслед за отцом, по какой причине, неизвестно. Тимур даже не сомневался, что его отравили.

Была весна, снег сошел и напоил землю, степи зазеленели. Небо стало пронзительно-голубым, солнце отчаянно веселым. Хотелось жить долго и счастливо и желательно без войны. Татары ушли из Сыгнака, бросив его. Тимур вернулся в Самарканд и наперед провозгласил новым ханом Золотой Орды своего протеже – гордого и пылающего радостью Тохтамыша, мечты которого сбывались так быстро, что он едва верил происходящему. На этот трон по своему происхождению как Чингизид он имел все права. Тимур подарил ему белоснежного коня по кличке Ханг Оглак, как замечает летописец: «равного которому не было в мире». И сказал Тохтамышу: «Хорошо береги этого коня!» Многие эмиры из Дешт-и-Кипчака уже переходили с нукерами служить к Тохтамышу. У кого был отряд в сто человек, а у кого и в тысячу! Каждый ищет надежного хозяина. Но уж больно опекун у молодого хана был силен! Вот в кого верили они. Амир Тимур, как звали его все! Лев, создавший на обломках и пепелище свое мощное государство и теперь раздававший удары мощными лапами всем, кто хоть слово обронил против него. Кочевые эмиры перевозили сотни юрт и свои гаремы, перегоняли табуны лошадей и стада овец поближе к новому господину. Феодалы Золотой Орды были степняками – им было совершенно все равно, где разбивать свои походные дворцы. Это тебе не узбеки, привыкшие к городам! Главное, чтобы твой властелин был рядом, и пастбища были сочны и зелены, и рядом текла чистая степная река. Вот тебе и кочевой азиатский рай на земле!

Но с той стороны, северной, где текла река Итиль и была столица Сарай, на трон Золотой Орды встал последний сын Урус-хана – Темур Малик Оглан. Как слышал о нем Тимур, в отличие от Токта-Кии, Темур Малик Оглан был бесстрашным воином, но тоже увлекался пирами и наложницами и часто напивался до бессознательного состояния. Тимур усмехнулся, узнав об этом: пороки врага всегда на руку. Властный отец Урус-хан был настолько подозрителен, деспотичен и жесток, что сыновьям его проще было самоустраниться от государственной жизни, чем интересоваться ею. «К счастью для нас, слава Аллаху, – метко говорил Тимур, – Урус-хан запугал не только своих врагов, но и своих наследников». И впрямь, при жизни Урус-хан стоял по колено в крови своей родни и уверенно полагал, что будет жить вечно.