Ордынский волк. Самаркандский лев

Ему поначалу не поверили. Думали: послышалось! Нет – все было так! Тимур не хотел отставать от Чингисхана. И в этот раз переплюнул самого себя – объявил войну не только врагам, но их столице. А что поделаешь? Пять измен – это и впрямь непростительно! И вот заработали стенобитные машины, снося роскошные дворцы, дома и крепостные стены. Не все удалось снести, слишком много вокруг было камня, через который просто было не перебраться, не протащить машины через завалы. Но общий вид города в те дни и недели стал устрашающим. Словно великое землетрясение встряхнуло до основания древний Ургенч. Словно кара Господня обрушилась на него, подобно тому, как она разрушала и стирала с лица земли неверные Завету библейские города. А потом тысячи крестьян безропотно полезли разбрасывать по этим обломкам ячмень – корм для скота. И по разрушенным окрестностям Ургенча тоже. Те из угоняемых на чужбину хорезмийцев, которые видели это, опускались на колени целыми семьями и горько рыдали.

Для них в эти дни и часы погибал мир.

2

Тохтамыш не мог смириться с поражением. В очередной раз он задыхался от жажды мщения и строил коварные планы. Судьба на удивление благосклонно относилась к нему: не выигрывая толком больших сражений, а только проигрывая их и убегая с поля боя, Тохтамыш, как сказал о нем летописец, «все выше и стремительнее поднимался по лестнице величия». Как такое могло быть? Не рождалось прежде таких государей и полководцев! Его правление противоречило всем законам восхождения и падения вождей и самих государств!

Но как долго могла продолжаться эта упоительная фортуна?

Вспомним же слова мудреца: «Была бы возможность у иных правителей заглянуть вперед, то они пошли бы совсем иными путями. Уняли бы гордыню, изгнали из сердца лютую спесь, испросили бы у Господа мудрости…»

Но это, увы, было не про хана Золотой Орды Тохтамыша.

Как отметил летописец, живший немногим позже свершающихся роковых событий: «Господь всевышний на имя Токтамыша издавна записал несчастье и гибель. Поэтому он, предав забвению благодеяния государя Сахибкирана, собрав войско улуса Джучи-хана из русов, черкесов, булгар, кипчаков из Крыма и Каффы, аланов из Азака, стал выказывать враждебность и в конце года семьсот девяностого, т. е. в год Дракона, в начале зимы, отправился против государя Сахибкирана»[26]

.

Иными словами, собрав разноплеменное войско, говорившее на десятках языков, хан Тохтамыш вновь перешел условную границу, разделявшую два улуса, и повторно вторгся на территорию Мавераннахра.

Тимур собрал своих принцев, эмиров и бахадуров и встретил Тохтамыша на холмах Анбар-тепа, недалеко от Ачук Зурнука, на полпути из Отрара в Самарканд. Битва была кровопролитной, и Тимур в который уже раз разбил своего врага. За победой последовала погоня. Как же Тимуру хотелось изловить Тохтамыша, остаться с ним один на один, заглянуть ему в глаза, спросить: «Зачем ты делаешь это?! Зачем тянешь нас обоих к пропасти? Ведь ты упадешь первым – не я!..»

Узнав, что Тимур идет по его пятам, Тохтамыш снял осаду с Собрана и ушел с армией в степь. Это была его стихия. Гоняться за ордынским ханом по степи дело было в высшей степени неблагодарное, Тимур прошел часть этих бескрайних расстояний и решил: хватит. Тут ему и донесли, что в Хорасане опять бунт. Стоило появиться в очередной раз Тохтамышу и больно ужалить его, как все небольшие народы, присягавшие ему, Тимуру, сразу поворачивались против него. Никто не хотел держать слово! Надо было что-то делать. Но что? Идти на Хорасан, отрезать тысячам людей головы и складывать из них башни? Тимур был расчетлив и жесток, он презирал большинство людей за их врожденную глупость, но не мог же он истребить весь род человеческий? Это не входило в его планы. Ему нужны были рабы для строительства светлого азиатского будущего под неусыпным оком мудрого султана. Его оком! И поэтому башня из голов – крайний случай! Когда кругом полное непослушание! Жестокий урок тем, кто отказывается понимать истину: «Один Аллах на небе, один султан на земле». Тимур направил подавлять восстание в Хорасане своего сына Мираншаха, правителя Герата. А сам приказал убить сыновей хорасанского правителя – заложников, живших до того в предместьях Самарканда. Решил начать с малой крови, а там как пойдет. С их убийством навсегда прервалась династия царственных Маликов.