Орджоникидзе

Эсер Леонид Орлов обосновался в городской газете "Пятигорское зхо" и привычно заканчивал все статьи и речи анафемой большевикам. Друг Орлова "казачий социал-демократ" Георгий Бичерахов, "косоротая лисица", как его величали на Тереке, запросто послал ультиматум: "владикавказские комиссары, ваше время истекло, не злоупотребляйте терпением терского казачества". Пока что мятежные казачьи сотни обстреливали железную дорогу, спускали поезда под откос.

До позднего вечера шумел митинг. Потом пришлось завернуть на телеграф — переговорить по прямому проводу со штабом Северокавказских войск. У доброжелательного начальника станции оказалось достаточно времени для того, чтобы окончательно уверовать в благоразумие чрезвычайного комиссара. Машинист получил приказ отвести паровоз назад в депо.

Серго осталось только тяжело вздохнуть. А быть может, оно и лучше, что выехали в неурочное время и кое-какие враждебные станицы миновали в густой темноте, хотя без перестрелки не обошлось. От Солдатской до Прохладной стрельба почти не затихала. Серго разряжал маузер прямо из окна.

Машинист то мчал на пределе, то внезапно осаживал назад, тормозил, чудом удерживая состав — вагон и две теплушки — на рельсах. Серго, Зина, стрелки из охраны — все таскали шпалы, камни, восстанавливали разобранный путь.

В Прохладной отчетливо слышался неумолчный грохот артиллерийского боя. Хорошо знакомый Орджоникидзе военный комиссар Терской области Яков Бутырин — в 1907 году они сидели в одной камере Баиловской тюрьмы в Баку — объяснил:

— Бронепоезд отгоняет казаков Бичерахова от железной дороги. "Косоротая лисица" стремится лишить нас последней связи с Россией, оторвать от Кубани. Силы наши невелики — кабардинский отряд Бетала Калмыкова, осетинский — Григория Цаголова, китайские добровольцы Пау Ти-сана. Все трое питомцы Ноя. Он оставил крепких наследников.

Серго молча пожал Якову руку. Около трех недель назад — двадцатого июня Ноя Буачидзе убили во Владикавказе во время выступления на митинге. Последними словами главы Терской советской республики были:

— Довольно крови, товарищи!.. Не давайте войне…

Мучительно, невыносимо тяжко сознавать, что Ной погиб, а он, Серго, не может исполнить его последнее, самое главное желание — чтобы воды Терека и снега Кавказских гор больше не пламенели грозными отсветами военного пожара. Мелькнула мысль — чрезвычайный комиссар имеет полное право приказать штабу Северокавказских войск снять с других участков несколько полков, десять-пятнадцать тысяч красноармейцев. Точно рассчитанным ударом с юга и с севера отогнать мятежников далеко назад в Моздокские степи. Очень заманчиво…

Многие этого ждали от Орджоникидзе — и во Владикавказе и в ставке главнокомандующего добровольческой армией генерала Деникина. Каждый из противников надеялся извлечь свою выгоду.

— Известный принцип тришкиного кафтана нам, друзья, не годится, — говорил Серго терским комиссарам и членам Кавказского[62] краевого комитета партии. — Для того Бичерахов и поднял мятеж в тылу армий, обороняющих Кубань и Ставрополье, чтобы мы сняли войска с главных позиций, открыли немцам и белым дорогу. Сегодня на митингах в железнодорожных мастерских и на заводе "Алагир" мне кричали: "Центральная советская власть обязана нас защищать. Терек стоит того!" Я отвечал рабочим: революционная Россия всегда за нашей спиной, нас не оставит, а помощи просить нельзя. Мы здесь сами, на Тереке, найдем достаточно сил!

Должность у меня такая, или характер сильно испортился, — продолжал Серго, — но что-то редко оправдываю надежды руководителей наших южных краев и республик. Небось и вы ждали от меня совсем другого. Пока я собирал митинги, пала Прохладная. Мы отрезаны… Сегодня получен второй ультиматум — от правительства Грузии. Трогательный, между прочим, союз — меньшевик Бичерахов, меньшевик Жордания, а за их спинами генерал Деникин и кайзер Вильгельм.

А мы все манерничаем, оглядываемся, не в меру церемонимся. Согласен, у Терской области много своих особенностей. Рабочий класс лишь островок среди буйного разлива казачьих станиц и горских аулов. Ко всему должен быть свой особый подход, свой календарь, но в главном события все-таки развиваются по твердым законам революции. Все правомерно. Бичерахов мобилизует казаков, обещает бросить на Владикавказ. Ну, так мы подымем горцев, двинем их на мятежные станицы. Скажете — горцы колеблются, часто слепо подчиняются национальным фанатикам. Мы сами виноваты — стыдливо остановились на полдороге. Разве смерть Ноя Буачидзе отменила подписанный им закон о немедленном возврате горцам земель, отнятых у них казаками?

Серго невольно повысил голос:

— Бичерахова под корень срежут не несколько полков, взятых с истекающих кровью Кубани и Ставрополья, а горцы, которым мы на съезде народов Терека объявим: "Идите и возьмите свою землю! Советская власть возвращает ее вам. Советская власть позаботится и об устройстве казаков на новых местах — в Пятигорском и Моздокском округах, даст деньги на переезд и обзаведение".