Ореховый лес

– Ты же знаешь, как устроены волшебные сказки? – тихо начал он. – Что все они делятся на определенные типы, и при желании можно собрать десяток версий «Двенадцати танцующих принцесс» или «Сказки о заколдованном дереве» или любой другой?

Я кивнула, потому что действительно это знала. Я прочла все десятки этих версий.

– На меня это всегда действовало успокаивающе. Я любил формулы. Любил предсказуемые сюжеты. Мне нравилось, что всякий раз, возвращаясь с работы, папа целовал маму – в губы, как в сериалах. Мне нравилось, что мои будни заранее распланированы, так что я знал, что буду делать в течение дня, и нравилось читать истории, которые можно разобрать на кусочки, как мозаику, и снова собрать, и ничему не удивляться. Наверное, у меня была повышенная тревожность, потому что я любил, когда все упорядочено.

Этажом ниже работал телевизор – сквозь доски пола просачивались голоса из Adult Swim. Я могла выхватить из потока слово-другое[7].

– Когда мои родители развелись, и отец, и психотерапевт загрузили меня книгами про детей разведенных родителей, про детей, которые злятся на весь мир, но от этого потока злобы и неопределенности мне было только хуже. Я тогда совсем пал духом – жизнь отстой, хуже некуда и все такое. Ха-ха, мироздание тут же сказало «Давай поспорим», и она – моя мама – умерла. Покончила с собой.

Я знала, к чему идет разговор, но все равно эти слова были для меня, будто удар по голове. Я лежала неподвижно и очень тихо, потому что не представляла, что тут можно сказать.

Финч перевел дыхание и продолжил тем же мягким голосом.

– Все мои друзья не знали, о чем со мной говорить, отец не знал, что со мной делать, так что я практически остался наедине с книгами. Но мне не нужно было чувствительное дерьмо, которым меня пичкал психотерапевт, чтобы я «не чувствовал себя таким одиноким». Я хотел этой отстраненности. Этого беззаботного голоса сказочника: «Вот тебе мясо-кровь-кишки и гребаный хеппи-энд под конец». Но жвачка из Эндрю Лэнга меня больше не устраивала. И тогда мне в руки попалась книга Алтеи. Совершенно то, что надо. Никакой морали. Просто жестокий, жуткий, полный прекрасной магии мир, где происходят ужасные вещи. И происходят не по какой-то причине, не своим чередом, не справедливости ради. Они просто существуют в пространстве, где нет никаких правил и в них нет нужды. И в голосе автора – голосе твоей бабушки – нет ни тени гребаной жалости. Она просто выступает как военный корреспондент, совершенно беспристрастно.

Он перевел дыхание, как будто собирался сказать что-то еще, но надолго замолчал.

– Твой отец был прав, предлагая тебе другие книги, – сказала я наконец. – Пусть даже ты их ненавидел.

Он невесело хмыкнул.

– Это твой единственный вывод из моей истории?

– Нет. Просто я… Я потратила слишком много времени на свою одержимость Алтеей. На подготовку к встрече с ней. Я перечитала тонны волшебных сказок, чтобы впечатлить ее, когда мы наконец увидимся. Но она ни разу не позвонила, не искала нас, ей было на нас плевать. И вот теперь она мертва. – Я никогда не проговаривала всего этого вслух, и сделать это теперь было, как излить наружу давний яд. – Какую-то часть меня навсегда определило ее… ее отсутствие, а теперь, когда она умерла, меня преследует ее творение.

– Ты правда думаешь, что она что-то сотворила?

– Конечно. Что ты хочешь сказать?

Он помотал головой, сидя на полу в своем спальном мешке.

– Я же говорил тебе – она как военный корреспондент. Она не творит, а просто описывает что-то, что уже существует. Я долго думал, что это все метафоры, не более того, пока не увидел Дважды-Убитую Катерину своими глазами. – Он помолчал. – И, Алиса, ты никогда не думала…

– О чем?

Он снова покачал головой.

– Да нет, неважно.

– Важно. Прекрати так делать. Что ты собирался сказать?

Когда он снова заговорил, голос стих почти до шепота.

– Ты никогда не думала, что им нужна не твоя мама? Что это ты – цель, а она – наживка?

– Тогда бы они могли просто похитить меня саму. Без особого труда.

– Так тебя уже похищали – тот человек был из Сопредельных, ты сама знаешь. Может, что-то изменилось, когда ты повзрослела. Может, теперь ты должна прийти туда по собственной воле.

– Даже если ты прав, – медленно сказала я, – это ничего не меняет. Они хотят чего-то от меня добиться? Они нашли безотказный способ. За своей мамой я готова пойти в ад, если понадобится. Она бы сделала то же самое для меня.

Да, она бы сделала. Под хрупкой оболочкой красоты, под обаянием личности Эллы всегда таился стальной стержень. Она была как клинок, скрытый в середине букета орхидей. Я надеялась всей душой, что ее похитители, кто бы они ни были, здорово ее недооценили.

Финч вздохнул о чем-то, чего я не понимала.

– Ладно, попробуем уснуть. Завтра нас ждет долгий день.

Множество вопросов вертелось у меня на языке.

Почему ты мне помогаешь? Думаешь, у нас есть надежда ее найти? Неужели это правда была Дважды-Убитая Катерина?