Ореховый лес

Я пригладила волосы, вытерла губы и натянула школьную юбку, не вылезая из-под покрывала. Потом я попробовала восстановить совершенный порядок белья на кровати Кортни и пошла в ванную. Кое-как почистила зубы уголком гостевого полотенца. Волосы у меня торчали в разные стороны, так что я просто сунула голову под кран и окатила ее водой.

Внизу в широкой кухне-студии я застала Финча, сидевшего за ноутбуком, и Дэвида, который заливал кипяток в кофеварку.

– Ты проснулась! – голос Финча звучал так, будто он вдохнул гелия. – Я нашел! Нашел экземпляр «Историй Сопределья»!

Я взглянула на него с подозрением.

– Ты хочешь сказать, что просто нашел книгу где-нибудь на eBay?

– Этот экземпляр здесь, в Нью-Йорке, и мы можем забрать его прямо сейчас.

Вдоль моего позвоночника пробежала дрожь – одновременно и страха, и восторга.

– Не может быть! – я плюхнулась на табуретку рядом с ним. – Но как?

– Я обзвонил всех продавцов редких книг в городе. Не в первый раз, если честно, но в первый – с ненулевым результатом.

– Надеюсь, вы едите скандинавские тосты без вредных биодобавок, – сообщил Дэвид, ставя перед нами блюдо с какими-то странными черствыми черными хлебцами, – потому что это все, что у нас есть.

Я была слишком возбуждена, чтобы есть, и из-за этого выпила больше кофе, чем следовало, и из-за этого еще больше возбудилась. Но мне было плевать. Еще чуть-чуть – и у меня в руках будет книга, которая меня преследует. Возможно, даже в прямом смысле этого слова.

К тому же кофе отлично отвлекал от неприятного подозрения, что все как-то слишком легко получается на этот раз. Что неожиданная удача может легко обернуться ловушкой.

Я полоскала свою чашку в большой раковине, когда в окно ударилось что-то черное. Я подпрыгнула на месте: это была большая встрепанная черная птица, которая отлетела назад от удара о стекло, но снова упорно бросилась на него.

– Эй! – Дэвид бросился к окну, о которое продолжала биться птица – всполох черных перьев. – Стоп! Чувак, ты так поранишься!

Он хлопнул ладонью по стеклу, но отшатнулся – птица колотилась о преграду как безумная.

В клюве у нее что-то было. Я разглядела форму этого предмета – привычный светлый четырехугольник, при виде которого у меня засосало в желудке.

– Черт возьми, ребята, – Дэвид обернулся к нам, лицо его вытянулось. – Как вы думаете, может, эта тварь слепая? Или что это с ней? Может, мне стоит впустить ее внутрь?

– Не надо, – быстро сказала я. – Пожалуйста.

Дэвид нахмурился, но не двинулся с места. Мы молча смотрели, как птица колотится об оконную раму из последних сил, прежде чем упасть куда-то вниз и исчезнуть из вида. То, что она держала в клюве, зацепилось за край рамы и повисло. Я осторожно открыла заляпанное птичьей кровью окно и подхватила конверт раньше, чем он упал следом за птицей. На нем торопливым почерком было нацарапано мое имя.

В конверте оказалась еще одна мягкая, истрепанная страница с рваным краем. Я вытащила ее так, чтобы прочесть верхние строчки:

Дверь, которой не было

Ханса-Странница

Механическая невеста

– Что это за фигня? – выдохнул Дэвид у меня за плечом. – На конверте ведь твое имя? Это что, письмо для тебя?

Вкус кофе у меня во рту был горелым и сухим. Финч хотел поймать мой взгляд, но я не могла смотреть ему в глаза.

По дороге к метро мы не разговаривали. Я была словно парализована и одновременно лишена кожи, с нервными окончаниями, открытыми холодному осеннему солнцу. Я не дала Финчу вызвать такси, опасаясь того, кто мог сидеть за рулем. Книжный магазин был от нас неподалеку, если ехать в Гарлем напрямую, но на метро путь оказался долгим и запутанным. Такие поездки на общественном транспорте вызывают подозрения, что злые силы пытаются не пустить тебя к цели, даже в те дни, когда у подобных мыслей нет никаких оснований. В отличие от сегодняшнего дня.

Магазин находился в дальнем конце улицы с уютными особнячками; он занимал нижний этаж одного из них. Его вывеска напомнила мне старомодную кондитерскую: «У-м Перкс. Стар. книги и проч.», – было выведено затейливым почерком.

– Как думаешь, он платил художнику вывески за количество букв?

Это были первые слова, которые произнес Финч с момента нашего выхода из дома. Если не считать, что он сказал «Туда», тронув меня за локоть, когда мы вышли из метро. Я попробовала сложить губы в улыбку. Передо мной еще стояли пустые черные глаза птицы.

Финч позвонил в звонок у стальной двери. Через полминуты мы услышали, как с той стороны кто-то отпирает один за другим множество замков.

Человек за порогом внешним видом больше напоминал букмекера, чем букиниста. Он был в потрепанном коричневом костюме, с ярко-желтым галстуком. За воротник у него была заткнута салфетка, испачканная чем-то, похожим на соус барбекю.

Он подозрительно сощурился при виде Финча – взлохмаченные волосы, незастегнутая куртка, одна рука нервно протянута для рукопожатия.

– Это вы Эллери Финч? – спросил он, двигая одной стороной рта, как будто пытался толкнуть нам косячок в Томкинс-сквер-парке.

– Да, я. Уильям Перкс?