Ореховый лес

«Летчица», похоже, была здесь заводилой. Она высоко держала голову и постоянно нюхала воздух. С ее глазами было что-то не так. Остальные старались держаться к ней поближе и выглядели, как кучка бомжей, собирающихся погреться у горящего мусорного бака.

Девушка в ампирном платье с высокой талией над огромным беременным животом бросила на траву покрывало. Все уселись на него – кроме «летчицы» и мужчины, одетого как мистер Рочестер. Эти двое встали друг напротив друга, обменялись поклонами и поднесли руки к поясам.

Наконец я поняла – это было начало поединка на мечах. Вернее, боя на ножах. Клинки были короткие, со скошенными лезвиями, из какого-то блестящего металла. Противники лениво кружили вокруг друг друга, делая выпады и уклоняясь, а зрители смеялись и аплодировали при виде удачного финта.

Если я отвернусь, случится что-то ужасное.

Эта мысль пришла ниоткуда и тут же ускользнула. Я продолжала смотреть за боем, но ужасное все равно случилось. Пока зрители на покрывале пили, смеялись и хлопали, «летчица» сделала длинный выпад и в прыжке ударила противника ножом в шею. Прежде, чем он упал на землю, она вырвала оружие из раны и дважды резанула его по груди крест-накрест, оставив на его рубашке темный косой крест.

Потом она встала над ним, опустив взгляд. Зрители начали вовсю аплодировать, пока мужчина на земле слабо шевелился, умирая – и наконец затих.

Финч. Ужас от того, что сделали с ним на моих глазах, вернулся волной, грозя захлестнуть меня с головой. Стон, который сорвался с моих губ, был о Финче.

«Летчица», которая, присев, чистила свой нож от крови, повернула голову в мою сторону.

– Кто здесь? – спросила она, поднимаясь на ноги.

Как я могла совсем недавно счесть ее красивой? Глаза у нее были без зрачков, совершенно круглые; она быстро облизывала губы бледным языком.

– Кто ты? – снова спросила она. – Выходи, чтобы я могла тебя увидеть.

Я вышла из-за кустов.

– Я – никто. Я гостья здесь.

– С какой стороны?

– С… Земли.

– Подойди ближе, – позвала «летчица», – мы хотим разглядеть тебя.

Подходить ближе мне не хотелось. Вблизи я могла еще яснее разглядеть ее лицо. Пустой блеск ее глаз и воспаленную красноту рта. Мертвец, лежавший на траве, вблизи слабо напоминал человека.

– Ого, какие у тебя большие глаза, – с усмешкой сказала женщина.

Я сморгнула. Это что, шутка?

– Я ищу Ореховый лес, – сказала я, старательно игнорируя простертый на траве труп. – Вы не знаете, куда мне идти?

Может, если я буду делать вид, что все в порядке, так и будет. Классическая логика в ситуации «чудовище-под-кроватью».

– Ты добралась до Леса-на-Полпути, а значит, и отсюда найдешь дорогу. Или не найдешь.

Голос ее звучал успокаивающе. Но успокоиться мне было трудно – при виде того, как ее сородичи медленно сжимают кольцо вокруг меня. Молодая беременная женщина замкнула круг, потирая свой огромный живот, как будто только что съела что-то большое.

– Я пойду, – сказала я.

– Пойдешь? И куда же ты пойдешь? – спросил мужчина с прилизанными светлыми волосами, одетый в рабочую спецовку.

– Я… меня зовут Алиса Прозерпина. – Ханса знала, кто я такая – может, и эти тоже знают? Может, то, что я внучка Алтеи, что-нибудь значит для них?

Но они, похоже, меня не слышали. С каждой секундой их лица становились все менее людскими. Они походили на диких животных, стоявших на задних ногах.

Неожиданная боль пронзила мое бедро. Я охнула, сунула руку в карман – и вынула на свет предмет, который вонзился мне в кожу.

Это была кость. Едва оказавшись снаружи, она выросла до размера меча и пульсировала белизной в лунном свете.

А может, она и есть меч, и я должна им защищаться? Я кое-как перехватила ее, молясь, чтобы в этой сказке от меня не требовалось ничего подобного.

И тут кость запела.

Любимый недолго меня любил,
Любимый жестоко меня убил
И кости мои глубоко зарыл,

И к новой любимой ушел, невредим.
Любимую милого я нашла
И жизнь у любви его отняла,
И кости ее глубоко погребла,
Бредет теперь милый по миру один.

Голос был, без сомнения, женским – и полным такой душераздирающей красоты, что я думала, сердце мое треснет, как орех. Откуда-то издалека до меня донесся скорбный вздох, и, подняв глаза, я увидела, что лик луны затуманен пеленой печали.

Кость завершила свою песню – и начала ее сначала, еще громче. Круг созданий, собравшихся вокруг меня, начал постепенно распадаться. Беременная заковыляла в тень деревьев на четвереньках, остальные последовали ее примеру. «Летчица» смотрела на меня с ненавистью – но наконец упала на колени, когда кость завела песню в третий раз.

Все уже скрылись в лесу, кроме «летчицы», скорчившейся у моих ног. Когда песня утихла, она снова подняла на меня взгляд, и глаза ее сделались ярче. Рука ее поползла к ножу.