Ореховый лес

– Вполне возможно. Алиса, наутро ты отправишься к Пряхе.

– Это куда?

– Трудно сказать. Но если Пряха захочет говорить с тобой, ты ее встретишь.

Мне представился ужасный образ паучихи, сидящей посреди липкой паутины.

– Погодите, Пряха – она человек?

Дженет неопределенно помахала рукой в воздухе.

– Опять-таки трудно сказать.

– Извините, – я обращалась к Ингрид. Страх полностью изгнал из меня гнев, и я чувствовала смятение. – Простите, что принесла все это в ваш дом.

– Это добрый знак, – утешительно ответила Дженет. – Он означает, что твой рассудок еще принадлежит тебе.

Она погладила меня по спине и отошла. И сказала с нарочитой бодростью:

– Ну, довольно сказок на ночь. И сказочных персонажей тоже. Самое лучшее, что ты сейчас можешь сделать – это хорошенько поесть и постараться выспаться. И еще помыться. А то от тебя несет, как от протухшего сыра.

Я была не уверена, что в ней говорит сыворотка правды. Это была просто правда, без всякой сыворотки.

26

Той ночью мне снился Эллери Финч. Сперва живой, потом мертвый, и все время он отчаянно пытался мне что-то сказать. Но когда он открывал рот, оттуда вырывались только клубы красного дыма. Дважды-Убитая Катерина что-то шептала мне на ухо, зеленая земля Сопределья вздыбилась, приветствуя меня… Я проснулась, как от толчка, в изношенном спальном мешке, расстеленном перед очагом.

Первое, что я сделала, садясь в спальнике, – это стянула водолазку. Белизна слегка расползлась у меня по плечам, но шеи еще не затронула. Ее все еще можно было скрыть. Я осторожно встала, как будто от слишком быстрого движения белизна могла распространиться на грудь. Хотя довольно скоро она и так это сделает, независимо от того, насколько осторожно я двигаюсь… Я аккуратно прикоснулась двумя пальцами к грудине – и почувствовала легкое обморожение сердца, как бывает во рту, когда глотнешь слишком холодного.

В соседней комнате слышался дружеский разговор Дженет и Ингрид, звон посуды – они готовили завтрак и над чем-то смеялись. Когда я вошла, Ингрид тотчас вскочила и подала мне большую кружку с субстанцией, на вид напоминавшей кофе, а на запах и вкус – крупяную кашу. Она смотрела на меня настороженно, как будто я могла заморозить ей сердце в груди – или выплюнуть изо рта пару бриллиантов.

Инструкции Дженет по розыскам Пряхи были безнадежно туманными.

– Обозначь свое присутствие в этом мире, и Пряха сама тебя найдет, – сказала она. – Очень может быть, что Пряха уже о тебе знает.

Отсутствие всяких описаний Пряхи все еще внушало мне подозрения, что я отправляюсь навстречу худшему кошмару Рона Уизли[13].

– Мне что, идти куда попало и кричать во все горло – «Я Алиса! Я вернулась!»?

– Не смеши меня! – воскликнула Дженет, и Ингрид с ужасом глянула на меня, будто ожидая, что я обижусь. – Просто следуй своей интуиции, почувствуй этот мир. Неважно, где прошли многие годы твоей жизни, – ты его часть. Перестань думать о себе как о туристке.

Она дала мне чистую тунику взамен изорванной и пропотевшей водолазки, но с джинсами я расстаться отказалась. В них я чувствовала себя все еще человеком. Более земной. Когда наконец я покинула дом Дженет, благодарно обняв ее на прощание (что заставило Ингрид занервничать), обе женщины стояли в дверях, провожая меня, как родители, отправляющие ребенка в школу.

Я шла по направлению к лесу, чьи деревья шевелили ветвями в чистом утреннем свете и шептали листвой. Подойдя ближе, я различила в шепоте слова.

Не сюда. Не сюда.

Я резко остановилась. По моим членам растекалось сладкое чувство освобождения – что-то подобное, наверное, чувствуют по весне деревья, когда сок под корой отогревается и бежит быстрее. Сощурившись, я могла различить лица на коре – веселые, мудрые, приятные… Я моргнула, и видение пропало, но ощущение осталось. Следуя внутреннему компасу, я повернулась к лесу спиной и пошла обратно к домику, а потом – совсем в другую сторону.

Дом Дженет и Ингрид стоял среди обработанной земли; не знаю, какое это расстояние было в акрах, но чтобы пересечь это пространство, мне понадобилось минут десять. Все оно было усеяно огородами, был и фруктовый сад, и какие-то хозяйственные постройки, и длинные полосы луга, где паслись козы, глядевшие на меня своими продолговатыми зрачками. Мне казалось, что они могли бы поговорить со мной, если б захотели, – но, видно, им было нечего мне сказать.

Границу владений Дженет отмечала низкая белая ограда, за которой проходила земляная дорога. Я перепрыгнула оградку и повернула налево. Мимо меня проехала на велосипеде девочка в обрезанных шортах. Когда я обернулась посмотреть ей вслед, я увидела, что она тоже глядит на меня через плечо.