Орел-Девка

 Когда Валли очнулась и открыла глаза -- темная ночь уже царила, зарева совсѣмъ не было, колокола молчали, все было тихо, только гдѣ-то тамъ внизу, въ безднѣ, монотонно грохоталъ Ахъ. Надъ головой Валли въ бездонной выси мерцала звѣздочка. Дѣвушка долго-долго смотрѣла на нее, лежа неподвижно на спинѣ, и ей казалось, что звѣздочка эта бросала ей всепрощающій взглядъ. Безмолвная ночная тишь благодѣтельно подѣйствовала на Валли, успокоила ее, а прохладный вѣтерокъ обвѣвалъ ей все еще горячій лобъ. Она поднялась и начала приводить мысли въ порядокъ... Да, время было, какъ кажется, еще не позднее, луна не показывалась -- значитъ, пожаръ не долго продолжался, очень скоро былъ погашенъ... И какъ же иначе? Вѣдь тамъ много было народу, всѣ, кэнечно, дружно бросились тушить пламя, ну и затушили во-время. Размышляя такъ, Валли не могла уяснить себѣ, что въ ней происходило и, забираясь въ глубь души своей, тщетно искала тамъ самозабвенія. Что-жъ, если она и подожгла сѣновалъ, то крайняя нужда принудила ее рѣшиться на это: нельзя-же не защищаться, когда нападаютъ,-- и почему-же не отбросить врага въ сторону, не отвлечь его вниманіе? Она была увѣрена, что ее обзовутъ "поджигательницей", но... неужели она въ самомъ дѣлѣ такая преступница?... Валли опять посмотрѣла на звѣздочку... Тутъ, впервые, подъ открытымъ небомъ, вдали отъ людей, она какъ-бы исповѣдалась передъ лицомъ Всевышняго -- и почувствовала въ душѣ примиреніе. Чистое, темное небо какъ-то мягко, дружелюбно глядѣло на нее... Да, вѣдь изъ любви къ этому небу, этому простору, Валли рѣшилась освободиться во что бы то ни стало -- и по своему вырвалась на свободу. Подъ этимъ громаднымъ звѣзднымъ шатромъ грудь ея могла дышать легко, вольно... А тамъ, въ подвалѣ, лишенная свѣта и воздуха, она должна была сидѣть подъ-замкомъ напролетъ цѣлыя недѣли, мѣсяцы... Одинъ и былъ выходъ -- въ домъ противнаго Викентія; да передъ выходомъ, на глазахъ у всѣхъ -- проси прощенья у отца, кайся всенародно... О, какой стыдъ, позоръ!.. Нѣтъ ужъ это было-бы хуже смерти... Это просто -- ну, невозможно!...

 Валли, одна одинешенька, почти полгода прогостила среди суровыхъ ледниковъ; и какія ночи довелось ей тамъ провести!... Бури ревѣли, градъ барабанилъ по избушкѣ, дождь неистово хлесталъ, зарождавшіяся молніи прежде всѣхъ ослѣпляли ее, ее первую оглушалъ громовый ударъ, а внизу слышали только его раскаты... Она чуть-ли не ежедневно бывала на волосокъ отъ смерти, перепрыгивала черезъ страшныя трещины, думая лишь о томъ, какъ-бы спасти глупую козочку, которая ужъ слишкомъ высоко взобралась... Такую дѣвушку нельзя было приручить.

 Валли встала; камень свалился съ плечъ ея, на душѣ стало совсѣмъ легко,-- и вотъ опять, какъ и прежде, стала она сильной, вольной птицей, спокойной, самоувѣренной.

 -- Ну, Ганзль, какже намъ быть теперь?

 За неимѣніемъ другаго собесѣдника, Валли привыкла громко разговаривать съ своимъ орломъ. Ганзль посмотрѣлъ на нее -- и вдругъ устремился за какимъ-то ночнымъ гадомъ, изловилъ его и живо съѣлъ.

 -- Вотъ это такъ, сказала дѣвушка:-- намъ слѣдуетъ самимъ позаботится о пропитаніи. Да тебѣ что? Ты вездѣ достанешь себѣ кусокъ, а мнѣ-то какъ?...

 Ганзль опять встрепенулся, поднялся и сталъ что-то высматривать вдали.

 Тутъ въ головѣ Валли мелькнула мысль: пожаръ-то вѣдь погашенъ,-- пожалуй, станутъ теперь искать ее? Уходить надо, да какъ можно поскорѣе... Однако, кудаже? Въ Зельденъ... Это первое, что пришло ей въ голову. И вдругъ она вспыхнула: пожалуй, Іосифъ подумаетъ, что она за нимъ гоняется? Да развѣ онъ долженъ увидѣть ее -- бѣглою, опозоренною, да еще заклейменною прозвищемъ "поджигательница?"... Нѣтъ, не бывать этому! Не видать ему теперь Валли!.. Бѣжать, бѣжать куда нибудь -- только не въ Зельденъ!

 Не долго думая, она посадила Ганзля на плечо -- единственное свое имущество, никакой другой ноши у нея не было -- и пошла по той дорогѣ, по которой возвращалась домой -- по дорогѣ въ Гейлихкрейцъ.

 Два часа она шагала, поранила ноги и почти выбилась изъ силъ. Но вотъ на темномъ фонѣ неба вырѣзалась передъ ней колокольня Святаго Креста, за колокольней выплыла блѣдная луна и стала свѣтить странницѣ, идущей куда глаза глядятъ. Страшно утомившись, Валли насилу прошла черезъ сонную деревушку и остановилась у церкви. Двѣ-три собаки тявкнули ей вслѣдъ, когда она проходила мимо хижинокъ, стараясь ступать какъ можно тише. А вѣдь пожалуй, если-бы теперь кто нибудь увидѣлъ ее -- подумали-бы, что это воронка крадется... И она тряслась, какъ будто и на самомъ дѣлѣ была уличена въ кражѣ, она -- эта горделивая Вальбурга Штроммингеръ!... Какое время настало для нея!...