Орел и Дракон

— Две сотни фунтов серебра и две золотые чаши! — подвел итог Вемунд. — Сдается мне, в городе мы больше возьмем.

— А я бы ее послушал, — сказал Харальд. — Она что, молодая, эта графиня?

— Ее сын не более чем на год моложе твоего брата Хрёрека, — ответил Хериберт. — Но стройностью стана и красотой лица графиня Гизела привлекает восхищенные взоры, как то и положено особе королевского происхождения.

— А! — Харальд сразу поскучнел. — Да она уже старая. Вемунд прав: о чем говорить?

— Но если уж мы взяли в плен ее мужа, почему бы не продать старушке ее старичка? — Рери усмехнулся. — На этой сделке мы уж точно ничего не потеряем. На каком рынке за графа дадут больше марки серебром? А тут — целая сотня фунтов. Хорошая цена за одного барана!

— Но эта сотня фунтов и так завтра будет наша, — возразил Харальд. — И если в городе правда найдутся еще такие перевязи, — он провел рукой по ремню на плече, гордясь своей обновкой, — то я, так и быть, не стану возражать, если вы с Оттаром возьмете себе по одной!

Оба монаха во время их спора отчаянно шептались: должно быть, Хериберт переводил собрату суть разговора, шедшего на северном языке. Потом вмешался:

— Послушайте, что еще поведал мне брат Филибер. Вы непременно должны выслушать графиню Гизелу. Кроме выкупа за Амьен и графа Гербальда, она может предложить вам еще кое-что. Брат Филибер не посвящен в суть ее предложения, об этом ведомо только графине и епископу Лиутгарду, но это предложение очень выгодно для вас. Речь идет, как я понял, не о том, что вы сможете взять в Амьене, а о чем-то совсем ином.

— Может, она знает в округе еще какой-нибудь богатый монастырь? — Оттар немедленно навострил уши. — Епископ-то уж наверное знает!

— Немало монастырей украсило Франкию благодаря попечению благочестивых государей ее! — со вздохом подтвердил Хериберт. — И много ли уцелеет — ведомо только Богу…

— Отчего бы нам не поговорить с ней? — поддержал Рери и Вемунд. — Даже если нам ее предложения не понравятся, это ведь не помешает нам взять Амьен. Подумаешь, задержимся на один день. Что изменится?

— И пусть епископ приносит свои золотые чаши! — подхватил Оттар. — Только не две, а четыре! Чтобы на каждого из конунгов хватило! Может быть, они нам и понравятся. Но я ничего не обещаю!

— Вы лишь должны обещать, что не будете предпринимать враждебных действий до тех пор, пока ваши переговоры не завершатся и графиня не вернется в город, — добавил Хериберт, переводя слова Филибера. — Поклянитесь… тем, что для вас всего дороже, что не обманете ее.

— Клянусь тем, что мне всего дороже! — Оттар вынул из ножен свой роскошный, очень дорогой клинок с блестящей рукоятью и надписью «Ульфбрехт» на клинке, изделие знаменитых рейнских мастерских. — Мне он дорого достался, а не расстанусь я с ним за все сокровища мира!

— Клянусь Золотым Драконом, удачей моего рода, — сказал Рери. — Мы не намерены обманывать эту женщину, если она не собирается обманывать нас.

— А иначе мы пришлем ей в подарок шкуру… ее мужа, — добавил Харальд, отчасти недовольный, что пришлось уступить, хотя и понимал, что задержка на один день ничего не решает. — У нас хватает сил, чтобы сровнять с землей этот город, и нам нет нужды обманывать! Но пусть эта ваша старуха не воображает, будто может уговорить нас делать то, что нам не по нраву!

Унося этот обнадеживающий ответ, брат Филибер собрался восвояси, а вместе с ним в Амьен ушел и Хериберт. Харальд не хотел его отпускать, боясь, как бы монах, который постоянно трется возле конунгов, не рассказал там чего-нибудь лишнего, но Рери разрешил бенедиктинцу идти. Викинги не знали за собой слабостей, о которых нельзя знать противнику, зато сам Рери надеялся после возвращения Хериберта узнать от него много такого, чего сами жители Амьена не расскажут.

Графиня Гизела, которую Харальд загодя зачислил в седые, беззубые старухи, при встрече опровергла эти домыслы. Ровно в полдень, когда четыре норманнских конунга со своими ближними дружинами, под стягами, с телохранителями и трубачами, ждали напротив ворот, с той стороны тоже раздался призывный звук труб. Под этот звук из раскрывшихся ворот выехали сначала несколько мужчин в шлемах и с ярко раскрашенными овальными щитами, потом показалась женщина верхом на светло-серой, почти белой лошади. Рядом с ней ехал мужчина в длинном, широком зеленом плаще, украшенном вышивкой на вороте и спереди, с пурпурными узорами на подоле.

— Епископ! — восхищенно охнул рядом с Рери Оттар. — Посмотри, видишь, у него еще такой длинный белый пояс, не где все люди носят, а на плечах привязан? — он потыкал издалека пальцем в священнический этоль, знак высшей церковной власти. — Епископ, точно тебе говорю!

— Можешь с ним пообщаться. Как епископ с епископом, — усмехнулся Рери, не отрывая глаз от женщины.