Орел и Дракон

Сама же Адель, если и смущенная, но не испуганная, бросила на Рери блестящий взгляд. Несмотря на то, что в северных пришельцах здесь привыкли видеть порождения сатаны и не только саму Адель, но и ее мать в детстве пугали норманнами, в их молодом короле не оказалось нечего ужасного и нечеловеческого. Парень как парень, даже весьма приятный на вид, и одет почти как все франки. Только бы волосы ему подстричь, как подобает благородным людям — а то сзади падают на спину, спереди занавешивают глаза…

Рери тоже невольно задержал взгляд на ее хорошеньком личике, темных волосах, лежащих красивыми волнами, стройной фигурке. Будто невзначай она выставила из-под подола ножку в туфельке из черного сафьяна, украшенной жемчугом и золотой пряжкой на цветных ремешках. Да, быть женихом этой девчонки не так уж плохо, отметил про себя Рери. Если, конечно, его не убили в том сражении у реки и свадьба не отменилась именно по этой причине. Но рядом с графиней Адель как-то терялась: в красоте Гизелы чувствовалась глубина и сила, превосходившая юную свежесть.

— Но кто же их родители? — спросил Рери у графини. Если графиня воспитывает Адель, то ее отцом, вероятно, должен быть сам король! — Они все знатнее графа?

— Наоборот, они подданные графа Гербальда, достойные благородные жители Амьенского графства.

— Чудно у вас тут все! У нас кто ниже родом, тот и воспитывает ребенка более знатного человека. Мы вот с Харальдом воспитывались у Аринбьёрна харсира. Ингвар конунг, наш дядя по матери, сказал, что хоть и готов оказать всяческую поддержку своей сестре и ее детям, не может воспитывать нас в своем собственном доме, поскольку родом и положением ничуть не уступает нашему отцу. И он был прав.

— И все же в нашем обычае заключена немалая мудрость. Дети благородных людей обучаются не только полезным для жизни вещам, но и преданности господину, чему их, увы, не всегда смогли бы обучить дома.

— А! — теперь-то Рери все понял. — Так вы их в заложники берете. Ну, так бы сразу и сказали.

Почти все это время он продолжал смотреть на Адель, чтобы не таращить глупые глаза на графиню и не дать ей повод заподозрить, что и он, как дурень Харальд… А один из старших воспитанников графини, парень чуть помоложе Рери, начал с явным беспокойством смотреть на него. Адель же раз или два метнула быстрый взгляд на молодого франка, словно хотела убедиться: заметил ли он, что она привлекла внимание короля норманнов?

— Но пора нам поговорить о делах, — сказала затем графиня. — Аббат Хериберт передавал мне, что у тебя, Рейрик, есть какие-то новые условия?

— Ты ведь обещала нам помощь, — ответил Рери, слегка улыбаясь тому, как забавно графиня произносит его имя. — Я знаю, как ты можешь это сделать. Мы уступаем противнику числом и должны как-то сгладить различие. Мы должны ослабить Ингви еще до того, как нам придется вступить в бой.

— Кого ослабить?

— Предводитель войска, которое взяло в плен твоего сына, зовут Ингви сын Сигимара. Я знаю его род, — Рери слегка нахмурился, но выдавать, что это его кровный враг, не собирался. Нетрудно было сообразить: если франки узнают о том, как сильно он сам жаждет расправиться с их врагом, то плата за его содействие сразу упадет. К чему платить человеку за то, что он и сам хочет сделать?

— Но чем я могу помочь вам ослабить целое войско?

— Мы должны пойти на хитрость. Сам Один не гнушался использовать обман, чтобы добиться важных для него целей, и мы должны стремиться к достижению желаемого любой ценой.

— Кто это? Ваш король? Или твой предок?

— Где-то да, — Рери усмехнулся. — Все роды наших королей ведутся от самого Одина.

— Это один из языческих богов, которым поклоняются в северных странах, — пояснил ей Хериберт. — Я, госпожа графиня, когда томился в плену в датском городе Хейдабьюре, даже видел идола.

— И там приносят человеческие жертвы? — графиня глянула на Рери с ужасом, словно он именно это и предложил сделать.

— Господь не привел мне увидеть такое своими глазами, но я слышал, что кое-где иной раз это еще случается, — вздохнул Хериберт.

— Вы о чем? — с подозрением спросил Рери.

— Я рассказываю графине, кто такой Один.

— Да что ты-то можешь рассказать? Вот я расскажу! — загорелся Рери, в памяти которого промелькнули разом все саги о разнообразных подвигах Отца Богов, а также предания Смалёнда. — Ладно, короче. Насчет Ингви. Графиня должна послать к нему людей и предложить переговоры, как предложила нам.

— Я уже предлагала. Я делала уже несколько попыток выкупить моего сына из плена. Но эти люди не принимали те деньги, которые мне удавалось собрать. Они хотят слишком много. И в последний раз сами посланные не вернулись, и никто не знает, какая участь их постигла.

— Сколько ты предлагала?

— Тысячу фунтов серебром. Те же, что я теперь предлагаю тебе. Это все, что у меня есть.

— А сколько они хотели?

— Они говорили, что в Сен-Кантене возьмут вдвое больше, а потом придут и сюда…

— Теперь скажешь, что собрала пять тысяч фунтов.