Орел пустыни

Когда Джон оказался на вершине и подъехал к Юсуфу, он увидел, почему остановились всадники. Алеппо раскинулся перед ними во всем своем великолепии. На востоке до самого горизонта тянулись коричневые пески пустыни, лишь изредка тут и там виднелись фигурки путешественников, направлявшихся в Алеппо. К западу, по берегам текущей мимо реки, раскинулись роскошные зеленые сады. А прямо впереди склон горы спускался к толстой стене, возвышавшейся над подходившим к ней караваном, и тяжело навьюченные верблюды в ее тени походили на ползущих муравьев.

За стеной раскинулся город во много раз больше Баальбека. На многочисленных холмах стояли дома с белыми стенами и плоскими крышами. Тут и там в небо тянулись стройные минареты. И над всеми зданиями царила цитадель, построенная на вершине скалистой горы, в самом сердце города.

– Он называется Белый город, – провозгласил Ширкух. – Но вовсе не из-за своих добродетелей, уверяю вас. При дворе полно интриганов, а на улицах множество воров. Тем не менее это великий город.

– А что случилось со стенами? – спросил Юсуф, показывая направо, где несколько длинных секций стены превратились в руины. Присмотревшись внимательнее, Джон увидел, что в городе много разрушенных зданий – просевшие крыши, разбитые стены. – Город был осажден?

– Крестоносцы много раз пытались захватить Алеппо, – ответил Ширкух. – Но это сделали не они. В год твоего рождения, Юсуф, здесь произошло сильное землетрясение. Погибли десятки тысяч человек. Стены восстанавливают до сих пор. Нур ад-Дин говорит, что землетрясение – это гнев Аллаха из-за присутствия крестоносцев. Он поклялся изгнать их с наших земель.

Ширкух пришпорил лошадь и поскакал вперед. Джон последовал за остальными по утоптанной извивающейся тропе в сторону города. Они въехали в длинную тень стен и направились к воротам с двумя массивными башнями разной высоты. Левую окружали строительные леса, по которым сновали рабы, укладывавшие сверху тяжелые камни.

У основания правой башни находился сводчатый проем, в который могли проехать шестеро всадников. Возле входа сгрудились купцы, расхваливавшие свои товары.

– Острые клинки! – выкрикивал долговязый мужчина в мешковатых одеяниях. Он поднял кинжал, блестящий клинок которого отливал темными оттенками серого. – Из лучшей дамасской стали!

– Рабы! – кричал другой торговец, чья курчавая черная борода свисала на пухлый живот.

Он указал на полдюжины франков, прикованных к стене и стоявших с опущенными головами. Они были по пояс обнажены и невероятно исхудали. Грязные женщины с равнодушными лицами выглядели немногим лучше. Джон стиснул зубы. Работорговец решил, что его товар его заинтересовал, и подошел ближе.

– Хочешь женщину из франков, чтобы она грела твою постель по ночам? Всего пятьдесят драхм.

Джон сплюнул к ногам торговца и проехал мимо.

Однако ворота не вели в город, как предполагал Джон. Он оказался в темном помещении, тускло освещенном дымными факелами, закрепленными на стенах. На низком потолке Джон разглядел решетку, сквозь которую выливали кипящее масло на атакующего врага. Слева находился сводчатый проход, ведущий в длинную комнату с высоким каменным потолком и большими окнами, в них со стороны города проникал свет. В комнате собралось множество купцов и путешественников, чьи громкие голоса эхом отражались от каменных стен, создавая оглушительный шум.

Джон вместе с остальными миновал это помещение, потом еще два, но меньшего размера, прежде чем они въехали в сам город. Оживленная грязная дорога петляла между стоявшими рядом высокими домами.

– Ворота перестроены, чтобы врагу было труднее войти в город, – объяснял Ширкух Юсуфу, когда они ехали по улицам. – Если войско преодолеет внешние ворота, оно окажется в замкнутом пространстве, и защитники смогут атаковать их сверху. Чтобы войти в город, им придется миновать еще трое таких же ворот.

Ширкух продолжал говорить, но из-за шума толпы Джон его почти не слышал и принялся изучать окружавших его людей. Справа бедуин-пастух с посохом в руке вел четырех блеющих овец на рынок. Еще дальше медленно шел первый из караванов тяжело нагруженных верблюдов, которые неспешно жевали жвачку. За верблюдами Джон заметил двоих мужчин, стоявших в дверном проеме и передававших друг другу дымящуюся трубку. В окне второго этажа женщина в чадре выбивала ковер. Джон перехватил ее взгляд, она тут же отступила внутрь и захлопнула ставни.

Дорога свернула налево и вывела их на просторную площадь. Повсюду стояли повозки, окруженные людьми, которые торговались из-за множества самых разных товаров: свежие фрукты, яркие, синие, красные и желтые ковры с геометрическими узорами; одинаковые флаконы с эликсирами домашнего производства – продавцы клялись, что их товар излечивает от всех болезней. Узкие крытые проходы вели на площадь, и каждый был отдан определенным товарам, от золота до одежды и специй. Юсуф сказал Джону, что рынок Алеппо славится по всему востоку. Говорили, что здесь можно купить все, что может пожелать человек.