Оренбургский владыка

Жена неслышно появилась из глубины квартиры. Дутов, раскинув руки, привлек ее к себе, нежно поцеловал в щеку:

– Оля, подавай команду прислуге – пора обедать!

Отец Иона, когда ему сообщили о бегстве калмыка, стиснул свои желтоватые, некрупные, сточенные временем и болезнями зубы, покачал головой удрученно:

– Сам побег – явление рядовое, на жизнь воинов не повлияет, но пример этот – нехороший. С этим надо бороться. И вообще с побегами надо кончать, выкорчевывать их будем всякими способами: и мытьем, и катаньем. Крынки будем снимать с плетней, а на их место, на колы, – насаживать головы для просушки.

Отец Иона помял пальцами темя, выдернул из уха длинный вьющийся волосок, глянул на него – седой, – и поморщившись, звякнул в колокольчик. На зов явился плоский маленький казачонок с седыми висками, в новенькой фуражке и неожиданно умными, очень цепкими глазами.

– Ты вот что, – сказал ему отец Иона, – займись-ка одним делом. Из казармы ночью сбежал калмык…

– Не ночью, – не боясь грозного отца, поправил седеющий казачонок, подбил пальцем нарядную фуражку, приподнимая ее, – а без двадцати минут семь вечера.

– Это не имеет значения, – отец Иона махнул вялой рукой, – значение имеет другое: калмык не должен дойти до дома, понял?

Седеющий казачонок наклонил голову:

– Чего ж тут не понять?

– И весть об этом необходимо донести до казаков. Понял?

– И это понял, отец мой разлюбезный. Все будет исполнено в наилучшем виде.

Жизнь в Суйдуне шла своим чередом.