Оренбургский владыка

Во второй раз Дутов был контужен около деревни Паничи, в Румынии. Развернутой цепью дивизион шел на деревню. Боя не ожидалось: Дутов получил данные от пластунов-разведчиков, что в селе чужих нет – ни немцев, ни мадьяр, ни австрияков. Дивизион Дутов развернул в цепь, она хоть и шла с карабинами и винтовками наперевес, но оружие было поставлено на предохранители.

В цепи рядом с войсковым старшиной шагал Дерябин. Две недели назад он был повышен в чине – стал есаулом.

– Что пишут из дома, Виктор Викторович? – спросил Дутов. – Говорят, в Питере очень неспокойная обстановка?

Дерябин регулярно получал письма из Питера. От матери.

– Обстановка хуже некуда, Александр Ильич, – ответил Дерябин. – В Петрограде не хватает хлеба, едят семечки. Полно дезертиров и никому до них нет дела – их не вылавливают, не отправляют ни на фронт, ни под трибунал – они терроризируют город. Хотя бы для острастки расстреляли двух-трех – сразу бы стало легче дышать…

– Черт знает что происходит в российской столице! – Дутов выругался. – Всего-то и нужна пара толковых фронтовых генералов, чтобы наладить там порядок.

Было тихо. Пели дрозды. Дутов и не подозревал, что осенью – на календаре уже было первое октября – так сладко и нежно, так слаженно могут петь эти небольшие птицы. Из села доносилось кукареканье – кочеты в Паничах были самыми голосистыми во всей Румынии. Дутов вытянул голову, прислушался, глаза заблестели влажно, он поспешно нагнулся, подхватил с земли из-под ноги гибкий прутик и щелкнул им по голенищу сапога.

Где-то далеко, по ту сторону горизонта, дрогнула земля, раздался тугой задавленный звук, словно в земле, в глуби ее, где расположен некий механизм, заставляющий вращаться планету, что-то лопнуло. По стерне, жесткой щеткой поднявшейся на поле, пошла дрожь, стерня зашелестела, хотя никакого ветра не было.

– Не пойму, откуда у немцев взялись шестидюймовые орудия? Как они сумели подтащить тяжелую артиллерию по бездорожью? – обеспокоенно размышлял Дерябин.

В русской армии гигантские шестидюймовые орудия передвигались на железнодорожных платформах, иногда они вообще действовали в составе бронепоездов. Стволы у этих громоздких «дур» были едва ли не длиннее самих платформ, в дула любопытные дурашливые солдатики засовывали голову, потом долго чихая от острого запаха гари.

– В техническом плане немцы оказались гораздо лучше подготовлены к войне, чем мы, – под ноги Дутову попалась консервная банка, украшенная готическими буквами, и он, брезгливо дернув ртом, поддел жестянку ногой.

В воздухе, пока еще далеко-далеко, послышалось жужжание, будто летела большая навозная муха, оглядывалась по сторонам, не знала, где сесть, и чем ближе, тем сильнее, громче становилось ее жужжание. Дерябин задрал голову, вгляделся в плоское белесое небо, кое-где ненадежно прикрытое слабыми рябыми облачками, проговорил тихо:

– «Чемодан» [15] летит сюда!