Оренбургский владыка

Через Урал переправились около станицы Ильинской без потерь. Перебравшись на противоположную сторону реки, Дутов молодцевато встряхнулся, повел плечами:

– Вот мы и дома!

Красные знали, что атаман вернулся из Тургайской степи, и решили встретить дорогого гостя на небольшой железнодорожной станции Кувандык – послали туда лучший свой бронепоезд и летучий отряд с артиллерией: двумя пушками, поставленными на автомобильные колеса. Дутовская разведка этот факт засекла: и прибытие бронепоезда в Кувандык, и то, как пушки снимали с платформы, и количество прибывших бойцов – в общем, атаман получил полную картину подготовленной для него встречи, раскинул карту и сказал Полякову:

– Самое лучшее – дать красноперым бой на Кувандыкских высотах. Место уж больно выгодное.

Поляков прищурил глаза:

– Да. В драке этой победит тот, кто первым оседлает высоты.

– И я о том же, – Дутов, глянул на начальника штаба и, дурачась, также демонстративно прищурил глаза – настроение у атамана было приподнятое, – поэтому надо послать на высоты пешую команду. Пусть спешно займет их!

И Удалов, и Еремеев, и калмык с пограничником вошли в состав команды, они вообще находились на виду у самого Мамаева, сурового войскового старшины – тот привечал их, при встрече здоровался с казаками первым.

Наталья Гурдусова после гибели подруги сделалась неразговорчивой и рвалась в команду, чтобы отомстить за смерть Авдотьи, но Саша Васильева сказала ей:

– Не ищи кончины, пока она сама тебя не найдет, понятно? Будешь находиться около меня.

Пришлось Наталье, подчиниться: Саша пребывала в силе. Атаман, узнав о решении своей суженой, одобрил его.

На бричках по степи пешая команда пронеслась, как ветер – через несколько часов была уже у Кувандыкских высот. Пока мчались, не встретили ни одного красного разъезда, хотя встретить очень хотелось: ох, и повеселились бы они, поиграв на струнах своих «максимов»… И вообще, что может быть лучше пулеметной музыки? Только слаженный оркестр из нескольких стволов.

Группой из пяти бричек руководил калмык, помощником был назначен прапорщик Потапов. Хотя по званию калмык был ниже Потапова и комплекцию имел пожиже, но среди оренбуржцев он слыл своим, много раз проверенным в деле, а Потапов – чужаком. Впрочем, в бою тот за чужие спины не прятался, действовал хладнокровно, стрелял метко. Седые волосы он поплотнее придавливал фуражкой, на подбородок натягивал ремешок, что вызывало у пешего строя улыбку:

– Прапор, ты никак с лошадьми в забеге решил поучаствовать?

Платонов в ответ улыбался и мягко взмахивал рукой, осаживая говорившего: не стучи, дескать, копытами, парень…

Калмык остановил брички в полутора километрах от высот.

– Дальше – пешим ходом, – скомандовал он, – иначе нас засекут.

– А пулеметы? – удивленно вскинув брови, уставился на него немигающими глазами Еремеев. – А пулеметы как?

– Пулеметы тоже пешим ходом! Давай, чтобы не оказаться в заднице, подобно сверчку, решившему переночевать у бабы в укромном месте, выполняй, Еремей, приказ.