Орест и сын

В овощном подвальчике было пусто, если не считать гниловатой моркови и соленых огурцов.

— Закрываемся, закрываемся! — грубый голос раздался из угла.

— Может, морковочки? — мужичонка заглядывал сбоку. — Морковочки — а? Не имеет права гнать, раз вошли.

Мимо, раскидывая опилки, прошла уборщица. Инна развернулась и пошла к дверям.

— Я еще один знаю, там, за мостиком, — он успел забежать вперед.

— А тот до которого? — она взглянула на запястье: стрелка подходила к восьми.

— Тот-то? До девяти работает, — он ответил торжественно, будто сам установил магазинное расписание и теперь пожинал плоды своей распорядительности.

Они перешли мост и, миновав булыжную площадь, свернули в узкую улочку. По правой стороне тянулся тихий, темный дом. Из окна первого этажа валили клубы пара.

— Ага, — он сказал, — казарма. Солдатики проживают.

Инна остановилась у широкой металлической трубы. Коснувшись земли, белые клубы возносились в морозном воздухе и растекались над крышей. Под раструбом стоял пахучий густой столб. Пахло щами и пареной кашей.

«Раз, два, три — горшочек, вари!» — Инна вспомнила сказку, которую любила с детства, и, повторив сказочные слова, зажмурилась, внюхиваясь в горячий пар. За стеной казармы стояла дебелая повариха — мешала гущу, орудуя половником.

«Раз, два, три!..» — Инна вдохнула изо всех сил и вступила в пахучий столб. Белые клубы заволакивали с ног до головы. Мужичонка вился рядом, втягивая в себя обрывки пара…

В пахучем облаке голова становилась легкой. Она потянулась к раструбу и встала на цыпочки. Жилки под коленями дрогнули — тело, пропитанное белым паром, оторвалось от земли: «Нет и не было, — она чувствовала немыслимую легкость. — Ни старухи, ни Чибиса, ни… этого… его отца…»

Отдыхая, мужичонка присел на корточки, притулившись к водосточной трубе. Между коленями он зажал сетку с картошкой. Плоская физиономия вытянулась и заострилась.

«Что я здесь делаю?.. — Инна оглядела его изумленно, будто видела в первый раз. — Картошка… Зачем мне их картошка?..»

Она двинулась вперед, выбросив его из головы. Обойдя казарму, свернула налево. Прошла под аркой, перекинутой через улицу. Легкость, играющая в теле, рождала иллюзию полета. Ей казалось, она летит, оторвавшись от земли.

Вылетев на простор площади, Инна остановилась, смиряя дыхание. Высокий заиндевелый Собор, горящий всеми ярусами, выступил из эфирной глубины. Ангельское воинство, одетое в солдатские шлемы, караулило подступы к куполу. Запрокинув голову, она вглядывалась в каменные фигурки — они казались мелкими, как саранча.

«Конечно, вспомню, еще как вспомню…» — Инна шла через дорогу, печатая шаги.

Тело, пропитанное горячим паром, наливалось необычайной силой, словно Башня, готовясь выполнить третье желанье, вдохнула в него толику своей собственной мощи.

За низкой оградой начинались ступени. В глубине, за колоннами, виднелись высокие двери. Инна стояла, раздумывая: «Заперто… Все заперто… Как же я?..»

Где-то далеко, за сотни километров от Ленинграда, взошла Кремлевская Звезда. Два лепестка, пронзавшие тучи, испустили пунктирное сияние. Тело, налившееся силой, поднялось на цыпочки и, взмахнув руками, как крыльями, рванулось вверх…

Под ногами лежала зеленоватая кровля. Впереди, на самом краю, высилась фигура, закутанная в каменный плащ. Положив руки на подлокотники, он вглядывался в даль. Темная птица, сидевшая с ним бок о бок, цеплялась за складки плаща. Ветер, ударявший в спину, бился в высеченных складках. Каменная фигура дрогнула и подалась назад.

Инна бежала, не чувствуя ужаса. Крыша, покрытая изморозью, грохотала по следам. Добежав до высокой беседки, она нырнула под арку и замерла, укрывшись за колонной.

Прямо перед ней, возложив ладони на стебель огромной чаши, сидели два каменных ангела. Луч, падающий с неразличимой высоты, ударял в венчик. Он был прямым и сильным, словно чаша, за которую отвечали ангелы, сама испускала свет.

Набравшись смелости, Инна выбралась из укрытия. Стояла, смотрела на рассеченный город: три улицы летели стрелами от Адмиралтейства, ложились плашмя. Вровень с куполом, держа подступы к последней сфере, стояли вооруженные воины — гордая ангельская рать.

Их головы были повернуты направо, туда, где над низкой крышей поднимался горячий пар. Качнув тяжелыми крыльями, орел снялся с подлокотника и, в несколько взмахов достигнув казармы, завис над белым столбом. Спрятав голову в грудных перьях, птица канула вниз. Обратно он летел тяжело. Инна следила, запрокинув голову. Пролетая над каменной чашей, орел разжал когти.

Ангелы, дежурившие у чаши, качнули тяжелый ствол. Венчик раскрылся. Невесомая жертва, скользнув по каменным лепесткам, полетела к земле.

Дрожа какой-то неведомой дрожью, Инна подобралась к самому краю. Внизу, на ступенях запорошенных снегом, лежало маленькое тельце. Ангельские лики, грубые и неподвижные, смотрели вдаль. На их головах зеленели обручи, похожие на венцы…