Орест Кипренский. Дитя Киприды

Вышли в ночной палисадник, окружавший дом. Александр Бакунин до безумия любил природу и даже в городе старался окружать себя ею. В палисаднике глухо шумели деревья. Хозяин кликнул Ваньку, десятилетнего дворового, который, между прочим, брал у Ореста уроки рисования в очередь с Варварой Александровной. Тот принес мелкий саженец какого-то деревца, а также лопату с красным черенком.

– Вот, Орест, – Бакунин с улыбкой протянул Кипренскому саженец, – хочу, чтобы вы посадили у меня итальянский клен. В Премухино вас не зазвать, так хоть здесь посадите. Ванюша выкопает ямку.

– Нет уж, я сам! Я ведь родился на мызе. Не верите?

Кипренский тихо рассмеялся и выхватил из рук Ваньки лопату. Луна осветила двор, невдалеке засияла Волга, а на деревьях в саду вспыхнули ветки. Он обязательно нарисует такой пейзаж – с луной, рекой и деревьями в отсветах и бликах, когда тоскливая тишина ночи наполняется предчувствием грядущих блаженных преображений.

Бакунин тоже взглянул на посветлевшее небо:

– Мне привезли этот саженец из Турина. Я там учился в университете в отрочестве и юности – на факультете естественной истории. Я – ботаник, знаете ли. А стихи – это так, безделки. Только Гаврила Романыч принимает всерьез. Италия, Орест, прекрасна, я понимаю, почему вы туда рветесь…

– А Россия? – спросил Орест. – Не стали вы ее ненавидеть, побывавши в Италии?

– В России я нашел свое счастье, – пробормотал хозяин и, помолчав, горячо продолжил: – Я и не надеялся, Орест! Я не мог надеяться. Варинька годится мне в дочери. Она жила в соседнем имении, в тридцати верстах от Премухина. Моя сестра была замужем за братом ее отчима. И вот, Орест, я так отчаялся, что решил… Да, я решился… И это было год назад! Невероятно! А тут сестра Татьяна, узнав про мою беду, возьми и поговори с Варинькою. Ей восемнадцать, а мне, Орест, уже сорок два.

Орест с удовлетворением подумал, что он лет на пятнадцать помладше Бакунина. Но что-то в этой истории его необыкновенно захватывало. Юное, нежное существо и сильный, поживший, опечаленный грузом бед человек.

– И что же дальше? – осторожно спросил Орест.

Словно Бакунин рассказывал сюжет его собственного будущего романа. И от этого рассказа словно зависела та самая настоящая любовь, которая должна же ему наконец явиться! Надоели эти миражные влюбленности. Вот и сейчас он увлекся Екатериной Павловной, дочкой сумасбродного Павла I. Даже объяснился, когда давал ей урок рисования, упав на колени. Она улыбнулась, нахмурилась и выгнала его вон из комнаты. А чего он ждал? Она же вся искусственная, все время играет. Все по этикету. Но почему все его влюбленности как бы заранее обречены? Может, это он сам боится грозной и неотвратимой любви? Любви взаимной?

– Вы спросили, что дальше? – Александр Бакунин точно очнулся от воспоминаний. – Татьяна ввечеру завела Вариньку там, в Баховкине, в беседку и спросила, что та думает обо мне. И Варинька призналась, что давно… давно в меня влюблена. И только стыдилась признаться. Как я не умер, Орест, когда Татьяна мне это сказала!

– Хорошо, что вы до этого не умерли от собственной руки, – заметил Орест, улыбаясь.

– Судьба уберегла! А знаете, Орест, зачем я хочу посадить этот саженец ночью?

– Лучше принимается? – пошутил Орест.

Но Бакунин ответил серьезно:

– Напротив, итальянский клен очень солнцелюбив. Растет в горах и на открытых солнечных местах. Мы с вами посадим его ночью. Он переживет эту холодную июньскую ночь. Для него она холодная, ведь он – средиземноморец. А утром он увидит солнце. Его счастье просто отложено…

Орест уже вырыл в глинистой почве ямку и посадил в землю маленькое растение с чуть лохматыми серо-голубыми с изнанки листьями – безжизненное и совсем поникшее.

Бакунин продолжил после паузы:

– Да, завтра он увидит солнце. Чуть-чуть подождать. Но примется ли он?

Он дружески коснулся руки Ореста, испачканной на этот раз не краской, а землей.

– Я верю, Орест, что вы увидите итальянское солнце.

– Видно, у меня на роду «отложенное счастье», – рассмеялся Орест. – И знаете, мне даже кажется, что в Италии я предпочту не солнце, а луну.

Ванька принес из колодца воды и полил маленькое дрожащее растение.

– Вот будет о вас память, – сказал хозяин, несколько расчувствовавшийся. – Пойдемте в дом. Слышите? Наш милый корсиканец Лоди что-то уж слишком бурно разыгрался на фортепьяно!

…С весны 1811 года Орест Кипренский жил в Твери, где в это время находился малый императорский двор великой княгини Екатерины Павловны, вышедшей замуж за принца Георга Ольденбургского – младшего сына сестры вдовствующей имератрицы. Принц был назначен генерал-губернатором Твери.