Орест Кипренский. Дитя Киприды

Но в целом в годы обучения в Академии художеств Кипренский вовсе не блещет. И не это ли противоречие между его внутренним ощущением «звездности» и скромным положением «академического недоросля» спровоцировало его на совершенно безумную выходку?

13 марта 1799 года, в день своего семнадцатилетия (в академии он считался шестнадцатилетним), отпущенный «для свидания с родными» молодой Кипренский оказывается на петербургском вахтпараде и там кидается к императору Павлу I с глупейшей просьбой – взять его на военную службу. Он «утруждает» государя-императора в совершенно неподходящее время и в неподходящем месте. Надо знать, что такое был для того времени вахтпарад. Современник-военный писал о них: «На неизменный, неизбежный вахтпарад шли, словно на лобное место. Никто не знал, что ждет его там: повышение или, наоборот, лишение всех чинов и выключка из службы, высочайшая похвала или арест»[28].

Эту атмосферу «шагистики» и «трепета» очень точно подметил Александр Бенуа в своей стилизованной под XVIII век графической работе «Парад в царствование Павла I» (1907, ГРМ, бумага на картоне, гуашь, акварель).

Парад проходит в Петербурге на фоне недостроенного Михайловского замка (где Павел будет потом убит). Хлопья падающего снега не в силах помешать неукоснительному порядку, стройности рядов застыло-вытянутых фигур солдат и офицеров, за которыми пристально наблюдает сидящий на коне император.

И вот этот уже почти ритуальный порядок нарушает какой-то юнец, недоучившийся воспитанник Академии художеств! Первый опыт общения «звездного мальчика» Ореста с царями!

Попробуем представить, как это могло произойти.

Император Павел стынет в легком мундире на мартовском ветру. От подбитой мехом шинели, предложенной камердинером, он с раздражением отказался. Сидит на белом коне несколько в стороне от плаца и высоко задирает маленькую голову в треуголке, чтобы все обозреть. Лицо его багрово от ветра и яростно. Свита держится от него на почтительном расстоянии из страха его прогневать. Неожиданно круг свиты прорывает какой-то юнец, за которым гонится разом несколько солдат. Он тоже в легком малиновом мундирчике, но Павел не может припомнить, что это за мундир. Вроде бы не военный? Юнца пытаются оттеснить от императора, но тот приманивает его капризным движением руки.

– Какого звания?

– Я – живописец из Академии художеств.

Юнец задыхается от бега, но не от страха, что приметливый Павел отмечает с удивлением и некоторым удовольствием.

– Как звать?

– Орестом Кипренским.

– По какой ко мне столь срочной надобности, что нарушил военный строй?

– Хочу стать военным, ваше императорское величество, позвольте!

Павел задирает голову еще выше и смотрит на Ореста. Какое-то чудное имя – Орест. Курчавый, ладный. Хорош! Может, грядущая слава России? Или в кандалы? По этапу за своеволие? Но лицо юнца горит таким воодушевлением, что Павел поневоле вспоминает свои юные годы – тоже не был паинькой, куролесил вовсю! Он делает знак дежурному офицеру. Тот мигом подлетает, свирепо глядя на Ореста. Сейчас он его!

– Отвесть назад в Академию художеств, – высоким придушенным голосом кричит Павел, задирая голову совсем уже к небесам. – Слышал меня? Немедленно отвесть и пожурить!

Ореста хватают два солдата и волокут к обер-полицмейстеру, который и препровождает его назад в стены академии. Император и академист-живописец остаются довольны друг другом. Павел растроган нахлынувшими воспоминаниями и своей внезапной приязнью к мальчишке, а тот всю дорогу нервно хохочет, отпугивая прохожих, косящихся то на него, то на обер-полицмейстера, его сопровождающего.

На следующий день на собрании совета академии обер-полицмейстер Лисаневич доложил о недолжном поведении академиста Ореста Кипренского на вахтпараде, и было решено сделать ему при собрании всех учеников выговор[29].

И только-то? Поистине легко отделался! Приятель Ореста художник Самуил Гальберг впоследствии объяснял поведение молодого Кипренского его влюбленностью в некую красавицу, о которой говорили, «что ей лучше нравятся военные и вот наш Орест захотел быть ее рыцарем»[30].

Но мне кажется, что разгадка лежит глубже. Не только любовь, но и желание испытать себя, попытка изменить привычный ход жизни и напрямую встретиться с императором. И тут «магическая аура» Ореста явно подействовала.

В Академии художеств слава «оригинала» за ним теперь прочно утвердится. А в будущем будут называть и вовсе – безумным. Но романтики и хотели выделяться из толпы.

Поразмыслив, юный Орест придет к выводу, что император правильно распорядился его судьбой. Или это сама судьба так им распорядилась?..

Интермеццо