Орган геноцида

Преследование. Выследить и убить Джона Пола. До сих пор мы пользовались данными, которые предоставляла разведка, поэтому проникали в конфликтный регион вооруженными до зубов по последнему слову техники, самым простым составом и незамысловатым планом.

– Есть основания полагать, что Джон Пол затаился в Европе. За его исключением, у военной разведки непогрешимая статистика убийств. И вы, отряд G, из нас всех нахватали больше всех звезд.

– То есть вы поручаете нам притвориться шпионами?

– Выходит, так, – констатировала женщина из ЦРУ. – Очень обидно признавать, но у нас немного опыта в убийствах, и таким матерым персоналом мы тоже не располагаем. Конечно, убийство можно поручить местным радикальным группировкам, но задание в высшей степени секретное, и нам нужен результат. Раньше мы бы поручили миссию Зеленым беретам или «Дельте», но теперь ведущими экспертами в этой области считаетесь вы, отряд спецрасследований i под началом Командования специальных операций.

– Запомните: эта операция – превентивная, – вновь заговорил полковник, опять поворачиваясь к нам. – До этого разведка узнавала о присутствии Джона Пола в конфликтной зоне постфактум, после начала геноцида, и лишь тогда обращались к нам. Если позволите так выразиться, палец о палец не ударяли, пока не становилось слишком поздно. Мы, как полиция, выезжали на операцию только после совершения преступления. Однако это не значит, что его надо убрать при удобном случае. Даже если подвернется удобная возможность, когда обнаружите, не устранять. Сначала надо определить, где он готовит ростки нового геноцида.

– Вы причисляетесь к J2 и временно назначаетесь в разведывательный отдел при Объединенном комитете начальников штабов, – подхватил его слова замглавы РУМО.

Разведывательный отдел ОКНШ работал в том числе на Управление информации РУМО.

– Выходит, мы переходим под ваше начальство?

– Приписывают вас к J2, однако руководить вами будет военная разведка, а планирование осуществляться совместно с РУМО, так что мы сможем оказывать вам всестороннюю поддержку. Миссия чрезвычайной важности. От нас ожидают результата, – отчеканил полковник Рокуэлл, хлопнув меня по плечу. – Никто, кроме вас, не остановит новый геноцид. Пока мы тут с вами беседуем, Джон Пол, возможно, спихивает очередную страну в адскую бездну.

3

Трупы.

В кратере, который разверзся в земле подобно гигантскому котлу, плотно уложенной фасолью в стручке набились обгорелые люди.

В сравнении даже с другими млекопитающими у человека много подкожного жира. Если их пропечь до хорошенькой корочки, по воздуху разливается приятный аромат. Отвратителен же он исключительно потому, что человеческую тушу сжигают со всеми избыточными элементами. Речь не только про обувь и рубашки: волосы тоже воняют. А иначе получался бы замечательный бульон, мало отличимый от тех, что мы готовим из животного мяса.

С этими мыслями я присел на край ямы, еще источающей жар, и вгляделся в нагромождения человечины подо мной. Лениво подумалось: «Кто это себе такой пир приготовил?» – и тут вдруг одно из тел открыло покрывшиеся хрустящей корочкой веки. Череп, кожа и мышцы съежились от жара, так что на меня вытаращились глаза Носферату.

– Я прожарилась, – пробубнила мать, глядя на руку. Я кивнул:

– Ага. Немного похожа на утку по-пекински.

– Наверное, вкусно получилось, – рассмеялась мать.

Кожа на щеках от огня зачерствела и потрескалась. Как будто старая краска слазила. Я с интересом следил за ней:

– Я наконец-то принял, что ты превратилась в вещь.

– Вот нахал! Сам-то тоже просто материя, – обиделась она. – Если, по-твоему, труп – всего лишь вещь, то и живой человек ничуть не лучше.

– Да? Не знаю, Уильямс постоянно где-то бродит, сложно из него пить, как из кружки.

– Возможно. Но ты должен признать, что я в определенной степени права.

Желтое небо бороздили летящие ужасно низко военные самолеты. Как будто над головой проплывали киты. То и дело щелкали выстрелы, и ноздри щекотал еле уловимый запах пороха.

– В том смысле, что мы материя?

– В том смысле, что мы мясо. Сын мой. Как-то ты для атеиста слишком тяжело принимаешь такие прописные истины. Что ж с тобой делать!

Я рассмеялся. «Сын мой». Давно меня так никто не называл. Мать при жизни часто ко мне так обращалась. «Наивный ребенок».

– Ты хочешь сказать, что я сам мясо и мной управляет структура из плоти и крови?..

– Это значит, что ни в какой тюрьме для куска мяса нет смысла, так что не переживай.

Я кивнул. Мать всегда права. Раз мама так говорит, значит, можно успокоиться.

– А вот за тобой и пришли!

Что-то заскрипело. Перед нами на землю опустился пассажирский самолет. Деревья на краю ямы нагнулись от ветра. Я поднял руку, закрываясь от пыли и всякого сора. На самолете раскрылся люк, и меня оттуда позвал, маша рукой, Уильямс.

– Я пойду. Пока, мам.

– Пока!

Я широко замахал, прощаясь с обгорелой матерью.

Она помахала в ответ изъеденной пламенем, истончившейся, как игла, рукой.

Самолет стал отрываться от земли, и, когда я откинул спинку кресла, проваливаясь в сон, котел с трупами уже удалялся, и вот страна мертвых умчалась вдаль.