Орган геноцида

– И правда. Но вы удивительно хорошо говорите по-английски. Бывают учителя, которые владеют нашим языком совсем не так уверенно, так что с вами мне как-то спокойнее.

– Просто английский – язык-гегемон, – улыбнулась Люция, но почему-то я совсем не рассердился. Хотя уже в печенках сидели шутки про то, как Америка всех прогнула под свое удобство.

– На самом деле нет. Согласно данным одного агентства, больше в сеть пишут японцы. Судя по объему текста, который они производят, можно предположить, что они выплескивают в интернет все чувства, которые приходится сдерживать в реальной жизни.

По легенде я работал в рекламном агентстве и меня недавно перевели сюда. Работа по освоению пространства для виртуальных объявлений. Вклинивать в свободные закутки ладно скроенных сайтов фотографии пьющих таблетки для похудания женщин с удивительно гладкой кожей, впихивать в сами видео и отбивку между роликами фрагменты о том, как популярный клинический психолог возносит хвалу отношениям, выстроенным по универсальной модели. Пользуется равным спросом как у японской, так и у американской аудитории.

– Ого. У меня нет привычки записывать прошлое, поэтому сложно такое представить, однако если это и вправду самый востребованный тип трафика, то получается, что интернет забит до отказа словами о жизни.

– Вы когда-нибудь вели дневник? – попытался я перевести разговор на ее биографию.

– Доводилось. Но очень давно.

– Где вы выучили английский?

– В Америке. Я там изучала лингвистику.

– Ого! Получается, вы профи по части языка?

– Что вы. В таком случае я бы научилась большей коммуникативной компетенции, приворожила бы парочку мужчин, с которыми бы сходилась и расходилась по собственному желанию. Увы, я сосредоточилась на скелете языка, а не на грамматической плоти.

– Разговоры о Хомском и впрямь трудно увязать с плотскими страстями.

– Обычному человеку – точно. Однако встречаются уникумы, для которых Хомский – верх сексуальности. Вроде меня, – опять улыбнулась Люция.

Мне вообще подумалось: какая улыбчивая. Пусть она улыбалась мимолетно, но ни в коем случае не просто из вежливости. Кажется, она искренне наслаждалась коммуникацией и смаковала каждое слово. А когда Люция улыбалась, то молодела на глазах и не выглядела на свои тридцать три. В темном помещении, пожалуй, легко бы сошла за подростка.

– В каком штате учились?

– Массачусетс.

– Неужели в Технологическом? Вот это да. Ну вы даете.

Приходится искренне удивляться тому, что уже знаешь, чтобы собеседник ни о чем не догадался. Поэтому в профессиональные навыки шпиона обязательно входит искусная ложь. Хотя, если честно, я свою искусность судить не возьмусь.

– Просто интересующую меня тему больше нигде не разрабатывают, вот и пришлось поступать.

– Что за тема?

Вдруг плавное течение беседы застопорилось. Внешне Люция не насторожилась, но, возможно, задумалась, почему я этим так интересуюсь. Наконец, тщательно подбирая слова, она молвила:

– Как вам сказать… Если вкратце, то в какой степени язык воздействует на поведение человека.

– То есть в какой степени он формирует восприятие реальности? Из той серии, что у эскимосов существует где-то двадцать слов для названия снега?

– О, вы про старую добрую гипотезу Сепира – Уорфа! Нет, не совсем.

На лицо Люции вернулась улыбка, и я украдкой вздохнул с облегчением. Не потому, что боялся, будто она меня в чем-то заподозрит, а просто не хотел смотреть, как она хмурится. Такая красавица, когда улыбается.

– На самом деле это миф. Изначально Боас говорил всего о четырех. В статье Уорфа их стало уже семь, а по журналам, радио и телевидению пошли гулять самые разные версии. И с каждым повторением сюжета о языке инуитов, «по словам ученых», количество этих слов множились и множились. А на самом деле их не наберется и десятка. Английский в этом смысле языку инуитов не сильно уступает.

Я и не знал. Я считал, что это широко известный факт, которым некоторые любят щегольнуть в разговоре. Мол, представляете? У инуитов сотня обозначений снега. Это все потому, что они в нем живут. Их мир сильно отличается от нашего. С одной вечеринки выпендрежник курьером переносил этот мем на следующую, и вот уже эскимосский снежный лексикон разбух до каких-то невероятных объемов.

Интересно, на каком числе рост наконец остановился бы?

– На самом деле восприятие реальности почти не зависит от языка. Где бы человек ни вырос, реальность не настолько разительно отличается, чтобы это запечатлелось в языке. Потому что мышление опережает язык.

– Но ведь я же думаю на английском?

– Просто потому что реальность, которой оперирует ваше мышление, включает также и язык. Слова – часть многочисленных элементов действительности, и их надо как-то обрабатывать. Слова – объект мышления, а не рамка, в которую оно заключено. Это то же самое, что и утверждать, будто бобры мыслят зубами только потому, что зубы у них эволюционно чрезвычайно развиты.