Ория (сборник)

…Возвращаясь в Лучев из частых поездок по лесной глухомани, Згур расспрашивал редких торговцев, решившихся заехать в город, о делах на родине. Новостей было мало, купцы больше знали о том, что творится у алеманов и мадов и, конечно, в державе Кей-Сара, откуда почти все они были родом. Ория была слишком далеко. Наконец один мадский торговец вспомнил, что слыхал от лехитско-го купчины, будто «кнес Кий» скликает в своем «Киеве-городе», что наДеноре стоит, большой Сабор — собрание нарочитых мужей со всей земли, дабы миром решить спор о том, кому наследовать Железный Венец. «Обры» за широким Донором обретаются мирно, реку же переходить более не решаются — «убоялись зело».

Згур понемногу успокоился. Кажется, дело не дошло до самого страшного. Значит, можно не спешить, не оглядываться каждый день, не горит ли родной дом. Знать бы еще, кактамУлада…

После очередной короткой схватки с сотней «рогатых», пытавшихся перебраться через Певушу, Згур решил рискнуть и двинуться вслед за отступавшим врагом. В последние недели «рогатым» не везло. Лесная «паутина» работала исправно. Ярчуку удалось найти друзей и за Певушей. Не молчал и «человечек» Асмута. Теперь конуг Лайв не мог даже скрытно подобраться к пограничной реке. Самое время было пройтись по его заполью. Сотни великого боярина уже вторую неделю страшным гребнем прочесывали скандские тылы, доходя до самого Белого Крома. Пора было пускать в дело фрактариев.

Сотня Гусака уже готовилась к переправе, когда гонец из Лучева привез короткое послание. Кнесна Горяйна звала воеводу Згура Иворовича в город для срочной беседы. Подумав немного, Згур решил ехать, поручив Гусаку самому пройтись с сотней «катакитов» по заречью. Получив заверения одноглазого, что тому все «совершен-понятно», Згур приказал седлать коня. С собой он решил взять Ярчу-ка — повод был, и повод важный.

Кнесна приняла их не в большой горнице, где обычно собирался боярский совет, а в малой — той самой, где когда-то они впервые встретились со Згуром. Стража поначалу косилась на одетого в мохнатый плащ венета, твердя, что велено пускать одного комита, но Згур был тверд. «Большому воеводе» виднее, с кем идти к кнесне.

— Я ждала тебя одного, Згур Иворович!

Голос Горяйны был, как обычно, холоден и даже суров, но пальцы уже комкали ни в чем не повинный платок. На Ярчука она старалась не смотреть, венет же, нахмурясь, и вовсе разглядывал носки своих не чищенных с дороги сапог.

— На то причина имеется, кнесна! — отчеканил Згур, стараясь не улыбнуться. — Причина же наиважнейшая!

— Вот как… — Горяйна бросила быстрый взгляд на венета, отвернулась. — Тогда… Тогда говори, воевода! У меня тоже к тебе дело…

Згур откашлялся, вспоминая мудреную венетскую речь. Язык бы не сломать!

— А ведомо ли тебе, преславная кнесна, повелительница Лучева и всех земель окрестных, сколь тяжки труды мои ратные, сколь сил трачу я, дабы людь вольну лучевску защитить и на поталу супостатам отнюдь не дать?

— Ведомо, Згур Иворович. Ты… Пришел награду просить?

Кнесна явно не ожидала такого. Згур, не без труда сохраняя серьезность, насупил брови.

— В трудах я обильных и денно, и нощно, роздыха же отнюдь не имею. И от того многие дела наиважнейшие вовсе не решаются, особливо же в городе Лучеве, где избытка в них отнюдь нет. Должно сотни новы учить, казной войсковой ведать и прочим многим, чего и сосчитать

тяжко. Посему и впрямь прошу я награды за службишку свою. Повели, кнесна, товарища мне назначить — второго воеводу, дабы труды со мной разделил, тако же и славу, ежели доведется оную заслужить в трудах тяжких ратных…

Кнесна ответила не сразу — не иначе, перевод потребовался. Згур помогать не стал. Сами виноваты, накрутили словес!

— Нужность в том и я вижу, — наконец неуверенно проговорила Горяйна. — Но кого назначить, Згур Иворович? Кого-то из твоих? Но этот человек должен знать город…

— Мудрость, тобой, кнесна, изреченная, неоспорима суть! — отчеканил Згур. — Людь оная из лучевских нарочитых мужей должна род вести да славу иметь добру. Твои же бояре во многих изменах винны, да в трусости, да в дурости. И тому поводов тож отнюдь не мало!

— Кого же поставить? Асмута Лутовича? Голос кнесны прозвучал сухо, словно у Горяйны перехватило голос. Згур заметил, как вздрогнул Ярчук.

— То не можно, кнесна! Велик боярин Асмут Лутович тож в трудах ратных пребывает. Ныне он в заполье воро-жем шарит жестоко. Иной в Лучеве нужен. Ежели по недосмотру сущему людь нужная чину боярского не имеет, то ты уж, кнесна, соблаговоли исправить сие и немедля боярство той люди даровать…

— Згур Иворович! — кнесна наконец улыбнулась, облегченно вздохнула. — Да что с тобой сегодня?

Но Згур лишь подбирался к самому главному. К сожалению, запас витиеватых венетских слов подходил к концу, повторяться же не хотелось. Посему приходилось быть кратким:

— Тож, ответствуй мне, сиятельная кнесна, согласишься ли ты с выбором моим и почтишь ли оную людь боярством, ежели то потребуется?