Орёл и Дракон

– Если б они хотели, то уже бы сделали это. – Сигрлинн поняла её без слов.

– Да, кирия. – Райна опустила голову, стыдясь недостойной слабости.

Меж тем кокон закрылся, сделавшись совершенно непроницаемым.

– И как же мы поймём, что?..

– Поймём, – заверила её Сигрлинн. – Ощутим сразу же. Эманации Хаоса подделать невозможно.

– Они могут повторить барьер Творца? – не могла поверить воительница.

Чародейка тихонько засмеялась и сразу же болезненно скривилась.

– Они и есть барьер, храбрая Райна.

– То есть как? – опешила валькирия.

– Они часть его, – повторила спутница Хедина. – Понимаю, это… с трудом укладывается в голове. Но это так. Мне самой потребовалось побывать у них в плену, чтобы впервые заподозрить, что отпорная стена вокруг Упорядоченного – это не просто некий магический барьер; но только сейчас всё встало на свои места.

– Погоди, кирия, – взмолилась Райна. – Как так? Они часть барьера? Или барьер часть их? Или они именно что составляют барьер?

– До конца не знаю, – покачала головой чародейка. – Но подозреваю, что и то, и другое, и третье. Часть Дальних есть барьер. А часть Дальних действует отдельно от него. Это, конечно, нуждается в строгих доказательствах; но ощущение у меня сейчас именно такое.

Их кристаллическая тюрьма дрогнула и поплыла. Волны силы бились в её стены, раскачивая всё сильнее и сильнее. Райна всей кожей вдруг ощутила дыхание надвинувшегося Хаоса, чёрный жар, беспощадный, от которого плоть будет слезать с костей.

– Близко… – сквозь зубы процедила Сигрлинн. Виски и лоб покрылись капельками пота; пусть её плоть – «лишь комбинация заклинаний», но эта комбинация слишком уж до мелочей воспроизводила все человеческие реакции.

– Барьер… открывается…

Но это Райна ощутила уже и сама.

Ужас. Страх, какого она не испытывала никогда доселе, нигде, ни в одной битве. Всё, всё оставалось позади, и даже сама жизнь. Она повисла над бездонным колодцем, что стягивался где-то там, в невообразимой дали, к исчезающе малой точке; и точка эта разом и была, и не была. Она словно то появлялась в сущем, то исчезала; и невозможно было сказать, есть она вот прямо сейчас или нет.

Эманации Хаоса хлынули со всех сторон. Жар, нестерпимый и тёмный; война всего со всем, всё обращалось против всего, одна и та же вещь находилась разом в двух местах, и в одном месте пребывало больше, чем одна сущность.

Райна ощутила, что стремительно скатывается к безумию. Разом хотелось и рыдать, и хохотать. Выкрикивать проклятия и молиться. Броситься на свой собственный меч, чтобы только прекратилась эта му́ка; потому что в глубине колодца появилось нечто напоминающее лик, жуткий и слепой, с распахнутым провалом глотки и рядами острых зубов – её воображение тщилось нарисовать хоть что-то, что можно пронзить, например, мечом.

Лорды Хаоса не имеют формы. У них нет дворцов и слуг, нет армий. Они и есть, и их нет. Они в ложной пустоте, появляются и исчезают. Они – исполинские сущности, протянувшиеся на расстояния, непредставимые даже для неё, Древней. Они соударяются и расходятся, пространства и времена скрещиваются, порождая немыслимые, невероятные катастрофы, с лёгкостью уничтожая всё, что есть и чего нет, – и тотчас творя на этом месте новое просто потому, что такова единственная форма существования Хаоса.

– А-а-ах! – Она стиснула виски. Казалось, все внутренности её сейчас закипят, кожа лопнет, зелёная скорлупа расколется, и она сама сделается тварью Хаоса – вечно голодной, вечно сытой, ленивой и яростной, пожирающей и возрождающей в одно и то же время.

Она была всем. Матерью мирам и Смертью им же. Созданием без формы, места, для которого время разом и шло, и стояло, причём шло и туда, и обратно. К её услугам было больше чем три измерения. Бесконечное множество, если быть точным. И на миг ей показалось, что она даже может это понять, может даже представить.

Чёрные солнца светили ей в лицо, в затылок, светили справа и слева, сверху и снизу, ей казалось, что кристалл вокруг растворяется, тает, словно сталь в горне; раскрывается бездна, но одновременно и схлопывается, сжимая так, что не шелохнёшься, потому что нет и малейшего пространства – оно просто исчезло вместе со временем.

Рядом с ней тяжко застонала Сигрлинн, и, обернувшись, валькирия увидела, как чародейка тает, как чёрное пламя Хаоса смывает с неё человеческий облик, как разваливаются и распадаются чары, и на месте стройной волшебницы возникает нечто, возмущение в сущем, Великий Предел, каковой и есть суть Истинных Магов, если верить словам отца.

– Сиг… – выдавила она, но той уже было нечем ответить.

Она ведь сама – сродни Хаосу, смятенно подумала Райна. Мы все – Хаос, просто сами не знаем. Почему мы с ним боремся? Что за бессмыслица?..

Хаос – это есть и бессмыслица, и смысл, всё вместе. Всё вместе, всё!

Её рассудок распадался, подобно телу Сигрлинн. Ужас брал верх, она больше не могла, её больше не было – ничего не было, – время сворачивалось в петлю…

Она кричала, а может, молчала. Может, билась о стены кокона, а может, просто упала или, наоборот, воспарила. Всё утратило значение и смысл.