Орёл в стае не летает

Дорога из Пеллы к святилищу заняла три дня и три ночи. Страшиться разбойников или вражеских засад уже не приходилось, так как после Херонеи по всем городам стояли македонские гарнизоны. По этим обстоятельствам Филипп неспешно передвигался верхом в сопровождении двух всадников и вьючных мулов с дарами, имея возможность погрузиться в думы, которые, к сожалению, вызывали одни огорчения…

После возвращения Александра в Пеллу и формального примирения с ним Филипп подтвердил за ним права своего наследника. Но их отношения не наладились так, как хотелось обоим, в чём повинен был уже Александр. Конкретных причин по этому поводу Филипп не знал, приходилось догадываться…

Остерегаясь гнева отца в Иллирии, он обнаружил в себе силы и способность к самостоятельным решениям. С каждым днём, прожитым вдали от Пеллы, Александр всё более укреплялся в вере, что многое в своей жизни добьётся сам. Появилось убеждение, что царский престол – не такая уже дальняя мечта. Но не в Македонии! Отец полон сил, здоров, как племенной бык, а его женитьба на Клеопатре создала проблемы не для него, а для Александра. Если сын не хочет быть хвостом у быка, нужен другой путь. Будет случай, нужно ловить миг удачи… И вскоре, волею непредсказуемой судьбы, представился удачный момент…

Пиксодор, правитель Карии* и сатрап персидского царя, желая обрести самостоятельность, повёл тайные переговоры с Филиппом, надеясь на его военную поддержку. В преддверии войны Эллады с Персией такой союз македонского царя устраивал, и он уже планировал размещение группы греко-македонских войск на земле Карии. Пиксодор не возражал этому, но как временному состоянию и, чтобы союзный договор стал надежным, предложил ещё брачный договор, предложив руку своей дочери Арридею, слабоумному первенцу македонского царя от фессалийки Филлины. Это был отличный для военного союза вариант – породниться с македонским царём.

Царь Карии отправил в Пеллу посланников с таким предложением, а на тот момент Филипп в Македонии отсутствовал. Принимал их Александр, у которого неожиданно зародилась неплохая, на его взгляд, идея: а что, если предложить Пиксодору выдать дочь за него? Друзья царевича, с которыми он поделился – Гарпал, Неарх, Лаомедонт и братья Эригии, – поддержали его затею. Александр воодушевился, вернул посланников в Карию, отправив с ними своего друга Фессала, актера из Коринфа, в надежде на его красноречие и обаяние…

Покачиваясь на крупе лошади, Филипп вспомнил день, когда узнал о тайных переговорах сына с карийским сатрапом. Он их воспринял как заговор! Не зря тогда царь рассвирепел, но злился на Александра недолго, понимая, что сам поступил бы точно таким образом. Александру в свои девятнадцать лет не терпелось заполучить царский престол, хотя бы за пределами Македонии. Но у него не хватило ума проследить свою судьбу дальше: при согласии Пиксодора на брак Александра с его дочерью Филипп не простил бы такого самоволия ни тому, ни другому. Причём в качестве зятя Пиксодора Александру пришлось бы навсегда переселиться в Карию.

– Твоему поступку нет объяснений! – в негодовании кричал Филипп на сына. – Ты не оправдал моего доверия! Мой сын, рождённый потомком божественного Геракла, предложил себя мужем дочери царя варваров! Ведь все карийцы – потомки рабов! – клокотал гневом Филипп. – Нет, ты действительно не понял своего счастья, своего назначения быть моим наследником!

Филипп не стал говорить сыну, что в случае едва не случившегося отъезда Александра в Карию отец терял контроль над ним, поскольку получал долгожданную независимость от него. И ещё неизвестно, как бы повел себя Александр в отношении Македонии в роли наследника карийского престола. Нет, без влияния Олимпиады не обошлось! Только она могла подсказать сыночку столь правильный для него выбор, поскольку опасалась, что отец в любой момент изменит завещание и передаст по старшинству престол Арридею. А дальше наследование переходит возможному сыну Арридея, после чего Александру никогда не быть царём Македонии…

После памятной встречи с отцом Александр, чувствуя за собой вину, пообещал ему впредь не предпринимать самостоятельных шагов, если они могли вызвать его недовольство. Филипп простил сына, но злость выместил на его товарищах, кто способствовал, на его взгляд, преступному намерению сына. Всех изгнали из страны, а Фессал был выпорот розгами и посажен в тюрьму. Рядом с наследником царя теперь непрестанно находились только верные Филиппу люди, сообщавшие царю о каждом неблаговидном намерении царевича. По этой причине Александр окончательно настроился против отца и с тех пор не делал никаких шагов к сближению…

* * *