Орёл в стае не летает

Дион, или «Город Диоса*», возник у подножия Олимпа, обители богов, очень давно и первоначально служил местом проживания паломников, посещающих святилище. Усилиями македонских царей Пердикки и его сына Архелая поселение превратилось в духовный и культурный центр Македонии, сравнимый с всегреческими святилищами в Дельфах и Олимпией. Дион обзавёлся великолепным храмовым комплексом, стадионом, где в дни религиозных торжеств состязались известные атлеты. При Архелае появился театр, на сцене которого знаменитый Еврипид вместе с греческими актёрами показал трагедии «Вакханки» и «Архелай», сочинённые в Македонии.

– В Дионе хватает места не только для паломников, – хохотнул Филипп, поглядывая на сына, – за городом я устроил лагерь для обучения воинов, где они учатся воевать. Сегодня увидишь бега колесниц – незабываемое зрелище.

Филипп понимал, что мало общается с сыном. Сейчас, коротая время, наверстывал упущенное, пытаясь сблизиться с ним посредством разговоров. Александр тоже был рад возможности говорить с ним:

– Отец, наставник говорил мне, что греки и македоняне не должны воевать между собой. Тогда зачем ты опять уходишь на войну?

Филиппу пришлось отвечать на столь неожиданный вопрос:

– Сейчас для Македонии мир с греками невозможен, потому что греки считают македонян слабыми. А во время войны македоняне проявляют себя, каковы они есть на самом деле – сильные, храбрые, мужественные. Мира ещё не может быть, потому что между всеми народами на самом деле происходит вечная непримиримая война, поскольку исходит она от сущности человека. Любой народ понимает, что его имущественное достояние, ремесла или занятия, вообще ничто не защищено от чужой враждебной силы. Поэтому я решил, что лучше воевать на опережение, воевать с врагами Македонии, пока они воспринимают нас как слабый народ.

– Получается, война – это навсегда?

– Пойми, сын мой, разве мир может быть вечным, если победитель отнимает всё у побеждённого народа? Мир длится настолько, пока слабый накапливает силы, чтобы вернуть себе утерянное преимущество. Он лишь откладывает свою войну, дожидаясь удобного момента, когда сможет нанести победителю непоправимый вред. Вот почему напрасны любые усилия по заключению соглашений о мире. Вот почему я легко иду на переговоры с противниками, зная, что так же легко могу их нарушить, и страдать от такого поступка не буду.

Александр слушал откровения отца, затаив дыхание.

– Трудно себе представить, но греки и македоняне могут не противостоять друг другу. Но такое произойдёт в том случае, если мы объедим военные усилия против Персии. – Голос Филиппа обрёл необычную возвышенную силу, так, что лошади в упряжке тревожно зашевелили ушами. – Для этого необходимо согласие среди всех греческих городов, чтобы македоняне и греки научились извлекать выгоду не из междоусобиц, а из предстоящей войны со своим настоящим врагом. Такая война будет полезна и для тех, кто стремится к мирной жизни и кто мечтает о войне. Одни могли бы спокойно извлекать пользу из своего добра, другие – приобрести большие богатства за счёт богатств персидских царей. Я воюю с Грецией, чтобы принудить её жить в мире с Македонией.

Филипп более не проронил ни слова, посматривая по сторонам. В начале пути повозка продвигалась по равнине и вдоль реки, по взгорью и снова по равнине. Потом дорога пролегла среди холмов, покрытых высохшей травой бурого цвета. Когда холмы внезапно закончились, повозки и конников обступили деревья. Начался густой мрачноватого вида лес. Над головой нависали толстые ветви, приходилось быть настороже, наклонять головы и сторониться, чтобы какая-нибудь ветка не сшибла человека с коня или повозки. Александру показалось неуютно в негостеприимной чаще. Филипп, угадав состояние сына, произнёс со смешком:

– Если верить жрецам, в каждом таком дереве живёт своя нимфа. Об этом лесе ходят слухи, будто Дионис разгневался на женщин из окрестных поселений. Вот они, смотри. – Филипп со смехом показал на ближайшие деревья, подступившие к краю дороги. – Сейчас схватят и уволокут нас в чащу.

Неприятный холодок пробежал по спине Александра.

– А почему разгневался Дионис? – спросил он, поглядывая по сторонам.

– О, это давняя история, легенда. Я расскажу. В Дионе есть река, на берегу которой оказался Орфей, сын Аполлона, великий певец и музыкант. Он был наделен магической силой искусства, которой покорялись не только люди, но и боги, и даже природа. Орфей играл и пел, а местные женщины, услышав колдовскую музыку, пришли в неистовство, растерзали его. Потом бросили куски тела в реку, осквернив тем самым священные воды. Дионис разгневался на женщин и превратил всех в деревья. Так и стоят они до сих пор в этом лесу.

Обычно Филипп не доверял подобным историям, считал выдумками, а с богами пытался договариваться дарами. Но желание удовлетворить любопытство сына пересилило, он продолжил:

– Говорили мне, что один лесоруб пришёл сюда и срубил дуб, не исполнив очистительного обряда. После первого удара заструилась кровь, будто из свежей раны, а ветви и листья из зелёных окрасились бледностью.