Орёл в стае не летает

Разгром Фокиды с участием македонского царя и полководца Филиппа, затем председательство в Дельфийской амфиктионии открывали ему прямую дорогу для дальнейшего укрепления собственного авторитета среди населения греческих городов. Тем более что на Пелопоннесе объявились разрозненные группы фокейских наёмников, рассеянные в прежних сражениях: им некуда было деваться, и они теперь бесчинствовали и грабили население. Амфиктиония опять призвала Филиппа, чтобы он снова навел порядок, и у Македонии снова появился повод ограничить влияние Спарты на Элиду, на земле которой находилась Олимпия – ещё один всегреческий религиозный центр со святилищем Зевса. Македонское войско за короткое время истребило четыре тысячи наёмников, что дало Филиппу повод направить в Спарту гонца с требованием не вмешиваться в македонские дела на Пелопоннесе.

Ослабленная чередой последних поражений Спарта не пыталась возражать. В этой ситуации её бывшие союзники – Элида, Мессения, Мегалополь и Аргос попали в зависимость от Македонии. Следом наступила очередь богатого торгового города Мегары, жители которого совсем недавно отстояли независимость от Фив. Но самые большие потрясения перенесли афиняне: они обнаружили, что во время так называемого мира с Македонией они потеряли сразу несколько богатых территорий своего влияния, уступив их царю Филиппу практически без войны. Произошло это благодаря тому, что промакедонская партия в народном собрании Афин, щедро купленная золотом Филиппа, взяла верх на народных собраниях, убедив граждан не воевать с Македонией. Вскоре в Пелле состоялось подписание мирного договора, ограничивающего права Афин в пользу Македонии. Теперь сам Демосфен, прежде непримиримый по отношению к царю Филиппу, настаивал на том, чтобы ослабевшие Афины сохранили такой зыбкий, но нужный им мир.

Царь Филипп рассматривал мирный договор только как временную передышку в противостоянии с Афинами. Никому вслух свои мысли не высказывал, но все свои действия рассчитывал так, что всегда потом удачно находил слабое звено в, казалось бы, единой цепи мощного военно-политического механизма Афин. Сейчас он обнаружил его в главном продукте питания афинского мегаполиса – хлебе, вернее, в схеме его доставки!

Упрямые факты говорили сами за себя – обеспечение хлебным зерном, пшеницей, в Афинах почти полностью зависело от морских поставок, в том числе с соседнего острова Эвбей. На нём тотчас же оказался македонский гарнизон. Хлеб ещё шёл кораблями с причерноморских греческих колоний – через пролив Боспор. На Геллеспонте афиняне сохранили за собой только Херсонес Фракийский, обеспечивавший приём небольшого объёма привозного зерна. Афины с полумиллионным населением, включая рабов и чужеземцев, оказались под угрозой голода! Стоило македонянам нанести удар по городам на Боспоре – Перинфу и Византию, Афины сдадутся без боя! С взятием этих стратегически важных городов открывался путь для македонской экспансии на Персию и Малую Азию, о которой мечтали эллины во все времена… Такой результат стоил риска!

Византий и Филипп

Окрепнув, Македония стала заглядываться на земли соседней Фракии и дальние владения скифов, но решить военные задачи без надёжного союзника в этом регионе было сложно. Филипп это понимал и рассмотрел такого союзника в Византии, городе-ключе, запирающем проливы между Европой и Азией – Геллеспонт и Боспор («Бычий брод»). Но прежде узнал его историю:

…Предводитель греков-дорийцев Визант, легендарный сын Посейдона, три столетия назад привёл соплеменников из перенаселённой Мегары во Фракию, где в самом узком месте Боспора сходились воды Пропонтиды (Мраморное море) и Понта Эвксинского (Чёрное море). Когда Визант совершал жертвоприношение, в небе появился орёл; он схватил с алтаря сердце жертвенного быка и унёс его на берег залива Золотой Рог: жрецы усмотрели в этом божественный знак, указывающий на выбор места для закладки колонии.

Из-за невероятно выгодного географического положения – естественная гавань, обилие рыбы, плодородные почвы и обилие лесов вокруг – Византий (так назвали его впоследствии поселенцы) со временем превратился в процветающий город. Его граждане торговали со всеми, кто не противодействовал росту их благосостояния, принимали чужестранцев, приезжавших к ним с добрыми намерениями и товарами. Пребывая на перекрестье торговых путей из Европы в Азию и обратно, Византий превратился в важнейший перевалочный пункт, связывающий греческие колонии Причерноморья со средиземноморскими государствами.