Оркестр меньшинств

Агбатта-Алумалу, отцы говорят, что щелчок, который разбил голову собаки, нужно назвать как-то иначе. Мой хозяин ничего не мог сделать для своей защиты. После того второго заседания был вынесен приговор. К тому времени все уже было решено. Пять недель как решено. Облаченный в слова и оглашенный человеческим ртом приговор – сначала на языке той земли, потом на языке Белого Человека – не значил ничего, потому что мой хозяин уже получил куда как более тяжелый приговор, причиной которого стали действия столь чудовищные, что они навсегда отпечатались в его мозгу. А потому оглашение того, что он приговаривается в общей сложности к двадцати шести годам заключения за попытку изнасилования и попытку убийства, не значило ничего. К тому времени его жизнь, та жизнь, которую он знал прежде, уже отделилась от него, как обреченная тень от своего источника, брошенная с утеса в бездну забвения, и на протяжении всех этих лет она продолжала падать, а он продолжал слышать вопль ее темного голоса.

19. Семена гнева

Гаганаогву, я здесь должен сказать, что для понимания мотива моего хозяина в том действии, в котором я объявляю его невиновным, ты должен иметь в виду: причиной его страданий стала его любовь к этой женщине. Ранние отцы говорят, что Орджинта, могучий охотник древности, был разорван на части во время охоты за достойной добычей. Хотя даже среди отцов эта история считалась легендой, ты знаешь, что случилось это в те времена, когда Алаигбо была в самом расцвете, когда все было таким, каким ты хотел. Тогда не существовало еще даже меня. Люди сооружали прямоугольные дома из земляных кирпичей, хранили святилища в своих оби, спрашивали совета у предков и постоянно кормили их, и никто не покушался на личную свободу соседа, потому что верил в первичный закон сосуществования. (Пусть орел сидит на ветке, путь ястреб сидит на ветке, а если кто из них скажет, что другой не должен сидеть на ветке, то пусть сломаются его крылья.) Орджинта, молодой человек, который повадился вызывать свою суженую до того, как она достигла возраста ясной луны, прятался вечером за компаундом его отца и долго свистел, чтобы она вышла, выпрыгнула из окна и последовала за ним в кусты. Орджинта знал: свистеть по ночам запрещается, так как это беспокоит духов живых мертвецов в лесу Огбути. Но влюбленный и в гадючью нору заберется, чтобы найти свою любимую. Он не обращал внимания на ночные существа, которых пугают человеческие крики и свист. И вот когда он засвистел как-то вечером, озлобленный дух вошел в леопарда и погнал этого зверя через лес, леопард выл, топтал молодые деревца, ломал ряды батата, гонимый дьявольской яростью, которая не признает даже самых элементарных цивилизационных норм. Орджинта свистел и свистел, а его женщина прислушивалась – спят ли родители, не раздаются ли в доме какие-либо звуки, выжидала наилучшего момента, чтобы никем не замеченной выскочить из дома и побежать на ночное свидание. Зверь продолжал нестись к нему, не сбиваясь с маршрута, потому что его влекло некое дьявольское магнетическое притяжение к жертве, его буйные прыжки эхом разносились по темному царству ночи, и вот он нашел точное место в тот самый момент, когда Орджинта поднял голову и увидел свою любовницу. Зверь напал на него, утащил тело в лес и разорвал на части с яростью, уходящей корнями в доисторические времена, когда еще не ведали таких понятий, как любовь и романтические чувства, плоть и кровь.

Эгбуну, для чего существуют такие истории? Их цель – предупредить нас об опасностях, которыми чреваты действия, подобные тем, что совершал Орджинта. Вот почему, начиная со второго года пребывания моего хозяина в тюрьме и после моей второй встречи с чи Ндали, я начал пытаться заставить его забыть ее. Но я пришел к пониманию того, что часто такие попытки тщетны. Любовь – это такая вещь, которую невозможно легко уничтожить в сердце, где она нашла пристанище. Я видел это много раз. И существует предел, за которым предложения чи становятся принуждением. Чи не может ни к чему принуждать своего хозяина даже перед лицом самых лютых опасностей. Безумие – вот следствие непреодолимых разногласий между человеком и его чи. Даже отношения между отцами определялись согласием. Каждый разговор они предваряли ревом «Квену» – приглашением к согласию, и если кто-то в группе отказывается ответить «Йаа», а говорит вместо этого «Экве ро му», то обсуждение не могло продолжаться, пока несогласные не дадут согласия.