Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй

Еще когда лейтенант не уважил просьбу этого парня, заметил Сильвестр, как налилось багровостью лицо его, как набычился он. Тогда и закралась мысль сделать друзей-приятелей толкачами тех идей, какие поручены ему Трофимом Юрьевичем. Все, как надо: силенкой природа не обидела, а умом пожадничала. К тому же, похоже, эти два дружка диктовали на селе моду. Даже лейтенанту готов был перечить обиженный. Едва сдержался. Привык, что все делалось, как им хотелось.

— Отлипни! После драки кулаки, чай, не сжимают. Пользы ни на грош.

— И-и, каков? Давай знакомиться. Я — Сильвестр Лодочников.

— Скарзов моя фамилия. Прокоп.

— Так вот, Прокопий, похоже, смышленый ты парень, а простоты не уловил: лейтенант в армии царь и бог. Архангелы же его — старшина и сержанты. До полковников, Прокопий, нам с тобой с нуждой нашей не дотянуться, — и вновь сменил назидательность на учтивость, приправленную шутливостью: — За одной партой, говоришь, сидели? Камчатка? Неуд по поведению один на двоих?

— Трактор потом у нас один был…

— Это — аргумент весомый. А деваха не одна ли?

— Чай, бывает такое? Своя у Мишки у Охлябина. Чай, моей не хужее. Потощее только.

— Чай, говоришь? Какой, индийский или грузинский?

Насупился низкий лоб, короткие волосы торчком торчат над морщинами лобными, а глаза, глубокие, маленькие, сверлом сверлят, гневом дышат. Ну, прямо клад для Лодочникова, если удастся приручить. И надумал враз с чего начать.

— Ну, вот что, на шутки обижаться хуже всего, я с добром к тебе, а ты… Сгребай свои пожитки и пошли, объединяю я тебя и Михайлу. Да-да, не пяль глаза. Будете в одном отделении. И в дороге, и на учебном. А там, глядишь, на одну заставу угодите. Лейтенанта я возьму на себя. Я же его заместитель.

— Век не забудем благодетельства!

— Век?! Очень много. Пару годиков достаточно. А для начала вот что, давайте составим списки отделений, в помощь вам по одному москвичу, для грамотности, и — вперед.

Пока не окончилась придуманная Сильвестром процедура никто не имел права начать трапезу, хотя многие порывались остограммиться. Сильвестр просил мягко, а если кто пытался проявлять характер, предупреждал:

— Не советую! Я сам не справлюсь, Прокопия с Михайлом позову. Запомните: право командира — приказывать, его обязанность — добиваться выполнения своего приказа. Вплоть до применения силы. И еще запомните: командир всегда прав.

— Какой же ты командир? — попытался кто-то оспорить права Сильвестра. — Такой же салага…

— Но-но! Раз лейтенант за себя оставил, я только ему подотчетен. Пошалите мне!

Решительный стоял. Гневный. Поигрывал налитыми мускулами рук. Готовый на все. Повысив голос, чтобы весь вагон услышал, предупредил:

— Люди, нишкни! Я каратэ и самбо занимался! Скручу любого. Беспорядков не допущу, — и вроде бы извиняясь за угрозу, оправдался: — Не хочу краснеть перед лейтенантом. Не желаю ярлыка несправившегося. Всем ясно?!

Прокоп с Михайлом рядом встали. Грозные, решительные. Враз голову свернут, вступившись за благодетеля. Да и москвичи не дадут своего в обиду. Нет, не только лейтенантский приказ на стороне Сильвестра, но и реальная сила. А плетью, как известно, обуха не перешибешь. Попрятали бутылки.

— Из вагона без моего разрешения — ни шагу! Ясно?!

Куда уж ясней. Взял в ежовы рукавицы. Пикнуть теперь, похоже, не даст.

Утихомирив вагон, Сильвестр принялся внимательно изучать списки. Где кто жил и учился, где работал, кто родители. Мотал на ус. Все пригодится. Но чтобы скрыть истинную причину заинтересованности, придрался к пустячным помаркам и ошибкам, заставляя подправлять огрехи. Потом нашел парня с хорошим почерком, посадил его для переписки списка для лейтенанта. Наказал стараться. И лишь после этого объявил:

— Доставай снедь.

Дождавшись, когда пир наберет силу, Сильвестр стал переходить из купе в купе, ему сразу же уступали место у столика, наливали в стакан, пододвигали самые вкусные закуски, он чекался со всеми, сразу же подстраивался под настроение в отсеке, вмиг становился своим, доступным, равным; и так получалось, что даже глотка он не сделает, не съест ничего, а только выспросит все, что заинтересовало его при чтении списков; но никто не останется в обиде, когда Сильвестр объявит:

— В следующее купе пойду. Командиру всех надо знать. Со всеми познакомиться.

Гудел вагон до полуночи. Затем захрапел. А к тому времени, когда лейтенанта взял в оборот старикашка, призывники, опохмелившись, весело играли в карты. Все больше в подкидного. Ничего бесового на первый взгляд тут не было. Старикашка зря умничал. Никому из призывников лейтенант не нужен. Появись он сейчас в вагоне, никто ухом не поведет.

Увы, совесть заела молодого офицера. Действительно, совсем о призывниках забыл. Идти нужно к ним. Немедленно. Встал решительно, начал застегивать китель.

— Неужто к подопечным намерились? — улыбчиво спросил старикашка, обрадованный, что дошли его речи до сознания мальца-лейтенанта, не испорчен еще, значит. — Похвально, конечно, только в таком виде…

— В каком? — оглядев себя и не найдя изъяна в форме, удивился Чмыхов.