Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй

Да, задачка. Тревожная подоспеет самое малое через полчаса. Только причем тут тревожная группа? Всей заставы тут мало будет. Расползутся перед перевалом, останови попробуй.

Не поднял заставы старший лейтенант Абрамов. Так мыслил:

«Подумаешь, толпа. Предупредительная очередь вверх, сразу остановятся. Никуда не денутся. Жить каждый хочет».

Понять Абрамова, не оправдывая его, можно: первый раз человек с таким встречается. Какой у него пограничный опыт. Почитай, никакого.

Не ведомо, чем бы все окончилось, не доложи дежурный по заставе дежурному по отряду. Он-то из старичков, свои обязанности хорошо знает.

Через несколько минут — звонок в канцелярию. Сам полковник Кокаскеров вопрошает взволнованно:

— Что у вас? Почему лично не докладываете?

— Так, не ЧП же. Безоружные люди двигаются к перевалу. Там наряд есть. Во главе с сержантом. Дополнительно выслал тревожную группу.

— О! Шайтан!

— Что вы сказали?

— Ничего. Слушайте меня внимательно. Лучше записывайте. Немедленно заставу поднять в ружье. Усиленный наряд — в пещеру к Кулу. Пусть возглавит замполит ваш. На заставе оставить минимальный резерв со старшиной, со всеми остальными лично на перевал. Спуски в долину перекроет Крепостная. Ей придаются все, кто сейчас находится в крепости. Я вылетаю немедленно. Ясно?

— Так точно, — ответил Абрамов, все еще не понимая сложности момента и удивляясь, чего это ради так колготиться.

«И начальник отряда туда же: лучше пере, чем недо…» Приказ, однако, есть — приказ. Его следует выполнять безоговорочно и в срок. Это Абрамов знал хорошо. Этому его еще в пехоте научили. Крикнул, поэтому, дежурному, чтобы поднимал заставу, а сам достал из сейфа свой и Чмыхова пистолеты.

На перевале ситуация к этому времени сложилась критическая. Ни призывы сержанта Буюклы не нарушать границу, ни предупредительные автоматные очереди никак не влияли на трусившую вверх цепочку. Бежавшие будто были предупреждены, что именно так их встретят, поэтому не обращали внимания ни на окрики, ни на стрельбу поверх голов: они были будто уверены, что по ним самим стрелять пограничники не станут.

И то верно, как стрелять по безоружным. Рука не поднимется. Женщины, старики. Худоба сплошная, что тебе тростник сухостойный. Среди них, правда, довольно много молодых мужчин. Среди передовых они. Это уже меняет дело. Что-то тут не то.

— Что будем делать, — спросил Иван Богусловский сержанта. — Сомнут нас и потопчат.

— Стоять будем. Стоять! — решительно ответил Буюклы и добавил, с улыбкой глядя на Ивана. — Ну, а… Бог не выдаст — свинья не съест.

Голова цепочки потянулась уже к тому месту, где с тропы можно сходить и вправо и влево; и в тот самый момент, словно по команде, будто загодя это репетировалось, люди, загнанно-усталые, без всякой остановки стали разбегаться меж валунов, чтобы россыпью подниматься к границе. В центре же остались молодые мужчины. Точно такая же, как и у всех, ветхая одежда на них, только лохмотья не могли укрыть их упитанной стати.

Антон Буюклы и Иван Богусловский, теперь уже с пронзительной откровенностью увидели в этом что-то зловещее, сердца их сжались от недоброго предчувствия, но они уже не в состоянии были хоть как-то повлиять на происходившее. Один выход — стрелять по толпе. Да, инструкция позволяет сделать это, только не одними инструкциями жив человек. Не муравьи же они в общем муравейнике, а люди. Пусть зажатые рамками устава и инструкций, но люди же. Кто осудит их за гуманность, ради которой они сами рискуют быть смятыми и затоптанными.

Наверное, найдутся такие судьи. Не без того. В семье не без урода. А вот если они сейчас, струсив, не пересилив себя, начнут безоружных косить, к тому же на сопредельной еще территории, тут уж сам у себя никогда прощения не вымолишь.

Вот такой расклад. Иного выбора нет. Остается одно: стоять и ждать, видя, как все ближе и ближе приближаются крепкие мужчины.

Вот они уже рядом, вот окольцовывают пограничников. Молча и плотно. Двойным кругом. Совершенное безразличие на лицах. Потрясающие маски. Невероятное умение владеть собой, скрывать свои чувства.

Воздух в круге как-то сразу сгустился, наполнился вонью от давно немытых тел. У Ивана Богусловского закружилась голова, обмякли ноги, и чтобы не упасть, ухватился он за плечо сержанта.

— Ты что?!

— Дышать нечем, — прерывающимся голосом ответил Богусловский.

— Это уж точно, — согласился Буюклы, потом подбодрил, повторив уже говоренное: — Бог не выдаст — свинья не съест. Вот-вот тревожная подоспеет.