Орлиное царство

– Мы должны бросить вызов всем нашим врагам, Юсуф, иначе они нас победят, даже не нанося ударов. – Пронзительный зов труб перекрыл его последние слова, и он хлопнул Юсуфа по плечу. – Пойдем. Время пришло.

Толпа приветствовала Ширкуха, когда он по ступенькам дворцовой лестницы спускался к платформе, где собрались египетские чиновники. Юсуф последовал за ним и встал на краю платформы, когда Аль-Клата обратился к собравшимся. Юсуф не верил египтянину, который являлся доверенным лицом Шавара, но Ширкух решил, что он подойдет для роли ревизора среди гражданских лиц. Он знал Египет гораздо лучше людей Ширкуха и мог позаботиться о том, чтобы налоги были собраны до последнего динара. Аль-Клата льстиво рассказывал толпе о многочисленных достоинствах нового визиря: он благословлен Аллахом, великий воин, отец народа, повелитель правоверных, дитя джихада, настоящий бич для франков.

Юсуф слушал его не слишком внимательно. Его ладонь лежала на рукояти меча, и он оглядывал передний ряд стоявших всего в тридцати футах от края платформы зрителей. Аль-Клата что-то громко сказал, толпа взревела, люди стали восторженно поднимать руки. Все, за исключением одного мужчины из второго ряда. Он не сводил глаз с Ширкуха, сжимая что-то под туникой. Не спуская с него глаз, Юсуф подошел к Каракушу.

– Вон там, – сказал Юсуф и кивнул в сторону подозрительного мужчины.

Больше ничего не требовалось. Каракуш исчез в толпе, а Юсуф вернулся на прежнее место.

Мужчина, на которого Юсуф обратил внимание, переместился вперед и теперь стоял в первом ряду, рядом с мамлюком, но страж не обращал на него внимания. Толпа снова взревела, и Юсуф отвел взгляд от мужчины – его дядя обратился к людям с речью. Юсуф с тревогой наблюдал, как Ширкух соскочил с платформы на площадь и шагнул навстречу толпе, чтобы позволить людям коснуться его руками. Юсуф снова отыскал взглядом подозрительного мужчину, находившегося уже в дюжине футов от Ширкуха, – он вынул руку из-под туники, и Юсуф увидел блеск стали. Затем глаза мужчины округлились. Каракуш прижал кинжал к его шее и стал уводить в толпу, как раз в тот момент, когда Ширкух оказался в том месте, где только что стоял ассасин. Юсуф облегченно вздохнул.

Ширкух закончил приветствовать людей и по ступенькам поднялся на платформу. Он улыбался, явно довольный впечатлением, которое сумел произвести на собравшихся горожан. Подойдя к племяннику, Ширкух хлопнул его плечу.

– Вот видишь, молодой орел! Нечего бояться!

Март 1169 года: Каир

– Лживый ублюдок, верблюжья задница! Ты мне должен! – Египтянин сплюнул, показав коричневые зубы.

Икбал был широкоплечим, с густой бородой, одет в домотканую тунику. Более всего он походил на отставного солдата. Он попытался добраться до человека, к которому обращался, но охрана зала суда его остановила.

Ширкух сделал Юсуфа правителем Каира, и теперь в его обязанности входило участие в судах, которые проходили по понедельникам и четвергам. Он уже успел выслушать около двух дюжин дел и устал от бесконечного потока мелких жалоб. Тем не менее его долг состоял в том, чтобы выносить справедливые и беспристрастные решения. Без закона царство развалится. Он посмотрел на обвиняемого, купца по имени Катада.

Катада развел в стороны руки с золотыми кольцами на пальцах.

– Я предупреждал Икбала, что он делает рискованное вложение, – сказал купец.

– Он должен мне сто десять динаров, – настаивал Икбал.

– Ты брал у него деньги? – спросил Юсуф.

– Я не вор, ваша светлость, – ответил Катада. – Икбал дал мне пять шелковых ковров, которые я обещал продать в Акре. Я заплатил ему двадцать динаров авансом, чтобы отдать остальное после продажи ковров и возвращения моего корабля.

Икбал сердито наставил на него палец.

– И ты не заплатил!

Юсуф жестом потребовал молчания.

– И почему, Катада? – спросил Юсуф.

– На корабль напали пираты. Я потерял весь груз и понес серьезные убытки, ваша светлость. У меня нет денег, чтобы заплатить Икбалу.

Юсуф в этом сомневался. Даже если забыть о золотых кольцах на пальцах, Катада был одет в дорогую шелковую тунику с самоцветами на воротнике. Юсуф перевел взгляд с него на Аль-Фадила, писца-египтянина, выбранного им в качестве личного секретаря. На коленях Аль-Фадила лежала дощечка для письма. Двумя испачканными чернилами пальцами он держал контракт, который принес Катада. Другие писцы у него за спиной приготовились записать решение Юсуфа.

Аль-Фадил отложил документ в сторону.

– Условие контракта не вызывают сомнений, – сказал он тихо, чтобы Катада и Икбал его не услышали. – По закону Катада не обязан платить.

Юсуф нахмурился. Икбал, отставной солдат, возможно мамлюк, вложил свои скромные сбережения в производство ковров. Для такого человека сто десять динаров означали разницу между жизнью в достатке и бедностью. Для Катады эта сумма не имела особого значения.

Аль-Фадил догадался, о чем задумался Юсуф.