«Орлёнок» (1900). Драма, 6 актов

Товарища на царском троне видя,

Твердили тихо: отчего не я?

Но ты!.. Тебя любил он с первых дней,

Тебя любил он до того, что даже

Его солдаты на тебя роптали…

Тебя любил он, в тридцать лет тебя

Он маршалом уж сделал…

Маршал

(сухо поправляя).

В тридцать пять.

Герцог.

И ты – изменник… Именем твоим

Изменников зовет народ французский!..

(Встает вдруг и подходит к нему).

Что ж вы молчите? Жду я объясненья.

Ответьте мне. Не герцог Франц Рейхштадтский,

Наполеон второй стоит пред вами!..

Маршал

(отступает потрясенный).

Тсс… Меттерних… Его я голос слышу.

Герцог

(показывая ему на отворяющуюся дверь, гордо).

Что ж, измените нам вторично, маршал.

(Со скрещенными руками на груди он выдерживает его взгляд. Молчание. Меттерних показывается с Прокешем).

Меттерних

(проходя в глубину с Прокешем).

Беседуйте, прошу. Не беспокойтесь…

Мы в парк идем смотреть «Руины», где

Сегодня бал. Я истый представитель

Народа, обреченного на гибель.

Как говорят, невольно я люблю,

Чтоб танцевали именно в руинах…

До вечера!

(Выходят. Пауза).

Маршал.

Принц… Я смолчал.

Герцог.

Да, герцог

Рагузский, я был очень удивлен!..

Маршал.

Что ж… продолжайте… Я сажусь.

Герцог.

Что значит?..

Маршал.

Я позволяю оскорблять себя:

Сейчас вы были прямо несравненны!

Герцог.

Как…

Маршал.

Да. Я императора бранил…

Пятнадцать лет нарочно и насильно.

Поймите, что Рагузский герцог жаждал

Себе же оправдание найти,

Но дело в том… что я его не видел.

О, если б с ним я встретился опять,

Опять бы я к нему вернулся, знаю.

И многие ему так изменили –

В желаньи пылком родину спасти,

Но кто его еще хоть раз увидел,

От чар его уже не мог уйти.

Один лишь я его не увидал…

Но вечером сегодня я опять

Им покорен – навек и безвозвратно.

Герцог.

Что это значит?..

Маршал

(с грубой пылкостью).

Я его увидел!

Герцог

(почти с криком радости).

Как?..

Маршал

(протягивая ему руку).

В складке лба, в блестящем этом взгляде,

В движеньи властном… Да, я остаюсь

И все снесу с терпеньем оскорбленья.

Герцог.

А! Если б только это было правдой,

Тогда бы ты своим волненьем спас

Меня от ежечасного сомненья,

Которым здесь так пользуются все.

Так, несмотря на этот низкий лоб

И плечи узкие…

Маршал.

Его я видел…

Герцог.

Опять во мне надежда загорелась.

Простить хотел бы я тебе… Зачем,

Зачем ты изменил ему?!

Маршал.

Мой принц…

Герцог.

Зачем другие все?..

Маршал

(с отчаянным жестом).

Мой Бог… Усталость!..

(С некоторого времени дверь, в глубине направо, отворилась, в углублении виден тот самый лакей, что уносил солдатиков. Он слушает. При слове «усталость» он входит и тихо затворяет за собой дверь. Мармон продолжает в приливе откровенности).

Что вы хотите? Против всей Европы!

Да, побеждать прекрасно, но и жить

Хотелось иногда – поймите это.

Берлин… и Вена… никогда – Париж…

Сначала все… Опять, опять сначала!

Безумье… Не слезая с лошадей…

Всю жизнь… И мы устали.

Лакей

(громовым голосом).

Ну, а мы?..

9. Герцог, Мармон, Фламбо.

Герцог и Мармон

(оборачиваясь и видя его стоящим в глубине со скрещенными руками).

Кто там? Кто это?

Лакей.

Ну, а мы, скажите,

Мы, темные, мы маленькие люди,

Что подставляли смело наши груди,

Что шли вперед послушною толпой,

От голода, от холода страдая,

Ни герцогств, ни чинов не ожидая,

В покорности великой и слепой?

Мы шли вперед, шли безустанно, смело,

Терпели голод, мерзли не дрожа…

Труба нам пела, песнь ее звенела,

Единственной поддержкою служа.

И звук ее вперед нас звал с собою,

И шли мы, шли, измучены борьбою,

Семнадцать лет в дороге, на войне

Два пуда мы таскали на спине…

И только провиант наш весил мало,

А то его и вовсе не бывало!

Мы шли вперед, шли бодро, день за днем:

Из Австрии в Испанию пешком…

Мы задыхались в тропиках, а в стужу

Лохмотья открывали грудь наружу…

Бывало, лишь нарядный офицер

Кричит нам громко, мчась во весь карьер:

«Уж близок враг! В поход, в поход!» Едва ли

Крыло воронье съесть мы успевали

Иль, намешавши конской крови в снег,

Доесть ее – и снова в путь и в бег!

Герцог

(сжимая руками ручки кресел, подавшись вперед, с горящими глазами).

О, наконец!..

Лакей.

Когда мы уступали

Усталости и ночью засыпали,

Нас даже пули не страшили так,

Как мысль – проснуться завтра… людоедом.

Герцог

(все ближе наклоняясь, пожирая этого человека глазами).

О, наконец…

Лакей.

Нам сон служил обедом,