Орлица Кавказа

Об этом он говорил как раз с друзьями, когда со стороны Гёруса прискакал на взмыленном коне всадник, сподвижник Наби. Он отстранил часового, который пытался загородить ему вход, вошел в дом и, увидев людей, нерешительно остановился, переминаясь с ноги на ногу.

— Говори! — приказал Наби. — Здесь все свои.

Не вымолвив ни слова, прибывший снял папаху, разодрал, помогая себе белыми крепкими зубами, ее подкладку и, вынув оттуда вчетверо сложенный лист почтовой бумаги, подал ее вождю.

— Что это? — спросил Гачаг.

— План гёрусской тюрьмы!

— Спасибо, — воскликнул Наби, стремительно поднялся, подошел к связному и крепко обнял его. — Спасибо, друг! — повторил он. — Иди, отдыхай.

— Еще одно слово…

— Говори!

— Мне велено передать, что живущие в Гёрусе русские — Андрей и Людмила, которых в народе зовут «новыми мусульманами» — не враги, а наши друзья. Они хотят перейти на твою сторону, Наби, и ждут связи с тобой.

— Откуда эти сведения? — нахмурился Наби.

— Их раздобыл Карапет!

— Я не всегда ему верю!

— Не знаю, только Аллахверди просил передать, что эти сведения точные, и все в них правда!

— Ну, хорошо, хорошо, — озадаченно произнес предводитель. — Иди, отдыхай, вечером поговорим!

— Итак, друзья, дело, я думаю, решенное, — сказал он, когда связной вышел. — К концу месяца мы пройдем по южному склону, спустимся вниз и, обходя русских, уйдем к границе. Прикажите по всему отряду! Привести в порядок все оружие, починить одежду, подлечить, подковать коней. Мирмамед, ты хорошо разбираешься в картах. Начерти, как мы должны идти. Все на сегодня!

«Новые мусульмане, — думал он, оставшись один. — Кто они такие? Откуда? Что им за дело до нас? Ведь мы против их царя и бога. Не ловушка ли тут? Подумаем! Как они будут действовать, если это ловушка! Проникнут сюда, а дальше? Убьют меня! Но меня не так-то легко убить. У меня верный кинжал, верные друзья, верный Бозат! Поживут с нами, узнают, где находится отряд и затем, сбежав, передадут все русским. Но пока войска сюда дойдут, вместо нас останутся только пепел костров и бараньи кости».

Гачаг Наби выглянул наружу.

— Чего ты стоишь под дождем? — сказал он часовому. — Заболеешь, а мне больные не нужны. Встань хоть под навес… А сейчас разыщи Алова и скажи, что я его жду!

Алов пришел, как всегда; жизнерадостный, с хитрым блеском в глазах. Он говорил по тысяче слов в минуту, и нельзя было понять, шутит он, говорит правду или размышляет вслух.

Гачаг Наби рассказал ему последние новости, показал план тюрьмы.

— Толковый план! — сказал Алов. — Его составляли не наши люди! Какой-то, видимо, ученый человек. И почерк, смотри, какой — кругленький, чистенький, барский!

— Меня это и смущает!

— Я в этом не сомневаюсь, — рассмеялся Алов. — Ты не доверяешь и собственной тени…

— Не доверяю, потому что я всегда одного роста, а тень днем короче, вечером длиннее… Ты знаешь, как говорит народ. — «Не охаешь- не поверишь!» Мать мне как-то сказала, что, если ты подозреваешь в краже мать, то обыщи и ее.

— Это уж слишком, Наби, — покачал головой Алов.

— Говоришь, слишком? А знаешь, почему мы до сих пор держимся, почему нас всех не превратили в шашлык и не развеяли наш пепел по ветру? Потому что я не доверяю собственной тени. И как я могу доверять каким-то «новым мусульманам», если они приехали откуда-то, приехали из России, которая прислала сюда казаков, драгунов, артиллеристов, жандармов, сыщиков, чтобы поубивать нас, порасстрелять, посадить в тюрьмы. Всех до одного, всех, кто хочет свободы!

Алов почесал в затылке.

— Я их видел, этих «новых мусульман». С виду вроде приличные люди. Этот Андрей говорит по-азербайджански так, будто вырос здесь. Я думаю, надо рискнуть и поверить им, принять в отряд. Ты представляешь, что это для всех нас значит? Об этом узнают крестьяне, которые пока трусят, держатся за свой клочок земли, за свою нищету, не идут за нами. Они узнают и поймут, что раз русские стали переходить на нашу сторону, значит мы сильны, неуловимы и непобедимы. Узнают об этом и русские солдаты, и это попортит крови их начальникам.

— И что же ты предлагаешь?

— Я предлагаю наладить с ними связь, привести их сюда. Если они друзья будут друзьями, если враги — встретим их как врагов!

— И все же осторожность никогда еще не мешала, это родная сестра мудрости, — встряхнул черными волосами Наби. — Вот что! Зови-ка сюда братьев Тундж.

Братья-близнецы Тундж Мехти и Вели вполне оправдывали свои прозвища. «Тундж» означает бронзовый. Эти парни были так крепко и красиво сложены, отличались таким цветом лица, будто и впрямь были отлиты из бронзы. Их не трогали ни жара, ни холод, пули их обходили стороной; они были спокойны, сдержанны, молчаливы, держались с кем бы то ни было с редким-достоинством, а за обиды мстили хладнокровно и жестоко.