Орлы златого века Екатерины

О той минуте лишь во сне мечтать Михайло мог,
когда перешагнет он Спасских школ заветный тот
порог,
Архимандриту в собственной рукой написанном
прошенье
Михайло скрыл крестьянское свое
Происхожденье
И показал, что будто он дворянский сын,
Отец его-де, холмогорский дворянин,
И в скорости – чтоб не сказать нам, в тот же час —
Был принят отрок в первый класс.

Из нашего из близкого далека

Нам на Михайлу хочется взглянуть, тогдашнего
отрока,
Он в жизни первый раз за парту сел,
Но прежде тысячу преград преодолеть сумел.

Что ж, постараюсь, буду краток,

хоть не уверен, что восполню знаний недостаток:
Сам факт его поморского рожденья,
Крестьянского происхождения
На внешности, характере его,
Привычках жизни всей
Неизгладимый наложил особый отпечаток.

Он, будучи не хилым от рожденья,

Поморского происхожденья,
С лицом, обветренным студеными ветрами,
Дубленым стужею, метелью, холодами,
Всю жизнь свою связавшим с морем,
Во внешности, привычках всех своих
Остался навсегда помором.

Средою сверстников своих

Он, будучи гораздо старше их,
Пренебрегать не собирался,
Но чаще все ж особняком держался
И обликом своим, манерами, а, главное,
глубоким рассужденьем, феноменальной памятью
и ненасытной жаждой знаний отличался.
Учеников одним из первых вскоре признан был
И до последних школьных дней
Из лучших лучшим оставался.

Пусть неизменная ему в учении сопутствует удача,

И все ж он не по возрасту подчас
бывает молчалив и даже мрачен.
Никто из школьных сверстников его
не знает и даже не предполагает,
какие муки грудь его как звери хищные терзают.
Покинув отчий дом
Отцовской воле вопреки,
Нанес отцу незаживающую рану,
Тот в письмах упрекает непрестанно:
Добро, отцом кровавым потом нажитое,
Теперь по ветру все пойдет как вервие пустое,
И как последствие разлуки все перейдет в чужие руки.
Его он призывает наконец очнуться
И в отчий дом к нему вернуться,
Чтоб снова в море вместе с ним ходить,
А если Бог сподобит – то женить.

Хоть угрызенья совести, тоска и боль

В душе его на время замирают,
Цепь непрерывная лишений и невзгод
как неусыпный червь не затихает.

Виновен он иль нет,

Cудить не нам,
И мы его не вправе попрекнуть,
Он свой особый выбрал путь,
С которого ему теперь уж не свернуть.

КОРАБЛЬ ПЛЫВЕТ