Орнамент

Он не был набожным, но на Блажея — а мы знаем, что у него именины — заходил в церковь, пан священник подносил ему к подбородку свечку, и он крестился, не потому, что верил в чудо, по крайней мере, не в то, которое такому религиозному действу приписывают и которое, по мнению некоторых наивных верующих, через неделю, через месяц, в близком или отдаленном будущем должно быть явлено; для него ничего не могло быть чудеснее, чем тот момент, когда он подошел к ступеням главного алтаря и опустился, даже буквально бросился на пол, поскольку деревянная нога вдруг стала мешать ему и казалась здесь чем-то неприличным, грубым и в храме совсем неуместным. Он выпрямился, глубоко вздохнул, голова с седыми, коротко подстриженными волосами слегка наклонилась к левому плечу, глаза, наверное, потому, что перед этим он на несколько секунд задержал дыхание, заблестели; пан священник не нашел в них ни намека на смирение или просьбу.

Пан священник, чтобы заполнить время ожидания и намекнуть на то, что он, если захочет, может и отсрочить чудо, поднял правую руку, медленным вертикальным движением разделил пространство, из которого глядело на него дедулино лицо, озаренное пламенем свечей, — взгляды их встретились, в них можно было прочесть, что оба осознают происходящее, понимают его необычность и уникальность, и — горизонтальным движением он завершил крест, — что лишь это благословение является истинным благословением. Когда дедуля вышел из церкви, он все еще был взволнован, улыбался и благодарил мужиков, которые один за другим жали ему руку, желали изобилия вина, хлеба и здоровья. Вышел и пан священник, похлопал его по плечу и сказал: — Дедуля, у вас такое крепкое здоровье, что сам Святой Блажей мог бы вам позавидовать.

Те, кто стоял неподалеку, согласно кивали головами, но по ним было заметно, что эти слова не очень-то их радуют. Нет, они не завидовали дедулиному здоровью, им было не по душе лишь то, что пан священник уделяет слишком много внимания человеку, который приходит в церковь всего раз в год. Но сам дедуля был доволен. Все вокруг казалось ему радостным, дружелюбным, чистым. Он был в центре всего происходящего, но это было само собой разумеющимся и не должно было никого удивлять, ведь только он один в городке носил имя Святого Блажея.

Но в этом году на самые именины он заболел. Еще утром с ним было все в порядке, однако после обеда на него навалилась усталость, разболелась голова, а потом и спина. К вечеру, когда вот-вот должны были прибыть с поздравлениями гости, ему пришлось прилечь. Он говорил, что ничего страшного нет, просто надо как следует выспаться, а завтра все снова будет в порядке. Но и на следующий день он вынужден был остаться в постели. Дедуля решил, что у него грипп, и дня через четыре это пройдет, но потом боль переместилась в ногу, и он испугался, что пролежит так всю весну. Он ворочался под периной и скрипел зубами от злости. Больше всего он злился на своего патрона. Не должен был Святой Блажей так его подводить. Мужики будут смеяться, придут, чтобы подтрунивать над дедулей. Жене, да и всей семье, он приказал никого чужого в дом не пускать, пусть сообщат всем знакомым, что никаких гостей он не принимает. Однако на улице было холодно, и людям не очень-то хотелось ходить в гости. И это разозлило дедулю еще больше. Целыми днями он поглощал горячее вино и чай, в который понемножку добавлял ром. На тумбочке у него лежали книги: «Спартак», «Граф Монте-Кристо» и «О сапожнике Матоуше», но читать не хотелось.

В таком печальном расположении застала его Иренка. Дедуля хотел было сразу же на нее прикрикнуть, но заметил, что у нее с собой футляр со скрипкой. Она шла на занятия и хотела у них погреться. Наконец-то он получил возможность узнать, действительно ли его племянница что-то умеет или она носит скрипку только для видимости. Да, уже несколько раз ему приходило в голову проэкзаменовать ее. — Видишь, Иренка, — пожаловался он, — дядюшка твой болеет. Хорошо, если бы ты что-нибудь ему сыграла!

Он думал, Иренка будет отнекиваться, но та: — Сейчас, дедуля, сейчас. Только немного пальцы согрею.

Такой готовности он от нее не ожидал. Через минуту она уже держала инструмент; проводила смычком по струнам, левой рукой крутила колки, один, второй, третий, все, сколько их там есть.