Орудие богов

В течение нескольких дней, как Ясмини неприкрыто намекала в письме к Тесс, повторялись попытки добавить яд в пищу теми нераскрываемыми способами, какие изобрела Индия в незапамятные времена. Но не так-то легко отравить того, кто не ест, а пьет только вино из закупоренных в Европе бутылок; во всяком случае, чтобы сделать это, нужно призвать экспертов, которые, во-первых, дороги, а во-вторых, склонны к шантажу. Ясмини наслаждалась приятным образом жизни и растущим аппетитом, чему способствовали приставленные Гангадхарой охранники, которые следили, чтобы она не предпринимала запрещенных прогулок, не ездила верхом и не купалась при лунном свете, что делает голод поистине невыносимым. Съестные припасы провозили через дворцовые ворота только после того, как с ними проделывали черное дело.

В конце концов, Гангадхара, кусая ногти и попивая виски в промежутках между совещаниями с браминами, пошел на решительные действия. Виски, наркотики, размышления и намеки двадцати танцовщиц убедили его, что жрец Джинендры ведет двойную игру; ведь что может быть в его жирных мозгах, что укрепило бы его верность принцу со скверным характером, тогда как принцесса, обладающая умом, юностью и красотой, применяет в этой игре свою хитрость? Почему Ясмини уже десять раз не умерла от яда? Только хитрость и помощь ее союзников браминов могла бы надоумить ее приказать служанкам прокипятить подаренные ей двадцать пар французских шелковых чулок, да еще развесить их собственными руками на крыше дворца, где их отлично было видно из окна Гангадхары!

Ненависть к Ясмини овладела им полностью. Прежде он испытывал отвращение к ее матери, та осмеливалась не считаться с обычаем, согласно которому женщина должна ходить с закрытым лицом. Даже его танцовщицы на публике плотно завешивали лица, а все его отношения с женщинами любого сорта осуществлялись за непроницаемыми перегородками. А Ясмини он презирал и ненавидел еще сильнее, потому что она придерживалась западных понятий своей матери насчет свободы. Иными словами, она была для него слишком умна.

И сверх всего прочего, она еще осмелилась возмутить его царские чувства отказом быть выданной замуж за того, кого для нее выбрали – красивого черноволосого мускулистого мужчину шестидесяти лет, имеющего жену или двух, хозяина оскудевшего поместья, которое должно было поглотить состояние Ясмини в один присест. Заодно, благодаря ее приданому муж аннулировал бы свой карточный долг.

Не было ни одного пункта, по которому они с Ясмини могли бы сойтись, не доходя до открыто враждебных отношений. Ее обыкновение переодеваться стало притчей во языцех – в питейных заведениях пели песни о ее маскарадах. И, как будто это само по себе не было достаточно скверно, позже родились слухи, что она стала абхишарикой.

Слово это санскритское и поэтичное. Для простого люда, который любит слушать любовные истории при лунном свете на крышах домов или под деревьями, это означает, что она сама выбрала себе возлюбленного и по доброй воле отправится к нему, когда придет время. Для Гангадхары, разумеется, это слово имело иное значение.

Последнее и самое невыносимое преступление, кажется, она договорилась с Сэмсоном, что иногда ее будут посещать английские леди. Ни один пророк на земле не может догадаться, к чему это приведет, к каким странностям западной моды; ибо, хотя никто не может видеть женщин высшей касты, они-то видят и знают все, что происходит. Но не нужно пророка, чтобы объяснить: женщину, которую навещают жены английских офицеров, не так-то легко убить. Да и не так безопасно.

Все сводилось к одному. Он должен выдержать одно царское сражение с Ясмини. Если она пожелает сдаться – прекрасно. Он заставит ее заплатить за прошлое, но, без сомнения, есть кое-какие условия, при которых он сможет уступить, не теряя достоинства. Если ей известно, где спрятаны сокровища, он это из нее вырвет. Есть разные способы вырвать у женщины тайну. Он знает, как сделать, чтобы она никогда не поделилась известной ей тайной с кем-то другим. А если она уже рассказала кому-то – например, Сэмсону или жрецу Джинендры, – тогда уж Гангадхара позаботится об этом хранителе тайны.

Не надо спешить. Яд, очевидно, не поможет, а напрямую Гангадхара не осмеливается ее убить. Его сводили с ума мысли о том, что удар дубинкой или ножом навсегда положил бы конец ее своенравию, но в этом случае риск для него может оказаться столь же смертельным, сколь и для нее. Но всегда может произойти несчастный случай. В стране слонов, тигров, вепрей, змей и отчаянных мужчин найдется широкий выбор для гибельных обстоятельств. Чем скорее он осуществится, тем меньше риск вмешательства какой-нибудь любопытной английской леди с пропуском для посещений, выписанным Сэмсоном.