Оруэлл: Новая жизнь

Вернувшись в центр Барселоны рано утром на следующий день, Оруэлл обнаружил, что над зданием POUM развеваются республиканские флаги, доска объявлений в конце улицы Рамблас пестрит анти-POUM карикатурами, а ополченцы POUM, проведя ночь на улицах, лежат в изнеможении на стульях сапожников. Макнейр и Коттман прибыли на встречу в британское консульство позже тем же утром с новостью, что Боб Смилли умер в тюрьме Валенсии, предположительно от аппендицита. Вскоре после этого, столкнувшись с Мойлом и Брантвейтом, они узнали, что положение Брантвейта еще хуже, чем их собственное; "документы", по которым он прибыл в Испанию, состояли из устаревшего билета Кука. Однако над всеми этими рассуждениями висела судьба Жоржа Коппа. Посетив его днем в переполненной двухкомнатной тюрьме, отведенной для политических заключенных, что в данных обстоятельствах было актом исключительной храбрости, они нашли его в хорошем настроении, заметив, что, по его мнению, "нас всех расстреляют", когда он шел к ним сквозь людскую толпу, но возлагал свои надежды на документ, касающийся его новой должности на восточном фронте. Это было письмо из военного министерства, адресованное полковнику, отвечавшему за инженерные работы. Если его удастся найти в кипе бумаг, изъятых после его ареста и теперь лежащих в кабинете начальника полиции, это подтвердит его статус в республиканской армии.

Оруэлл взял такси до военного министерства рядом с набережной и, к своему немалому удивлению, был допущен к помощнику полковника. Был неприятный момент, когда Оруэллу пришлось признаться, что и он, и Копп служили в ПОУМ, но в конце концов офицер исчез в комнате полковника. После взволнованного разговора письмо было извлечено из кабинета начальника полиции, и помощник прокурора пообещал, что оно будет доставлено. Оруэлл был впечатлен его готовностью пожать руку в коридоре, окруженном агентами-провокаторами: "Это было похоже на публичное рукопожатие с немцем во время Великой войны". Он, Коттман и Макнейр провели ночь в длинной траве у заброшенного здания. На следующий день - 23 июня - Оруэлл и Эйлин вернулись в тюрьму, но обнаружили, что военный начальник Коппа не смог его освободить. Больше они ничего не могли сделать. К этому времени консульство сделало свое дело: их паспорта были в порядке; пришло время уезжать.

Тем не менее, ситуация висела на волоске. Намереваясь успеть на поезд в Порт-Бау в 7.30 вечера, они прибыли на станцию и обнаружили, что поезд уже ушел. Эйлин вернулась в отель. Оруэлл, Коттман и Макнейр поужинали в ресторане неподалеку от вокзала, узнали, что его владелец - член CNT, и им разрешили спать в комнате наверху - по расчетам Оруэлла, впервые за пять дней он смог снять одежду. Вместе с Эйлин они сели на поезд на следующее утро и пересекли границу без происшествий. Оказавшись на французской земле, Оруэлл обнаружил, что единственными сувенирами его шестимесячного пребывания в Испании были одна из бутылок для воды из козьей кожи, по поводу изготовления которой он восклицал, и крошечная лампа из тех, в которых арагонские крестьяне жгли оливковое масло. Поспешив к киоску, чтобы купить столько сигарет и сигар, сколько смогли запихнуть в карманы, они тут же вспомнили о мире "Алисы в стране чудес", который оставили позади себя, в виде французской газеты с полным сообщением об аресте Макнейра за шпионаж. Макнейр и Коттман направлялись в Париж, но Оруэлл и Эйлин решили провести несколько дней на морском курорте Банюль-сюр-Мер, первой остановке на пути следования. Здесь на следующее утро они проснулись от непогоды, серой тусклой воды и неспокойного моря. Это было 25 июня, день рождения Оруэлла. Ему было тридцать четыре года.

 

Оруэлл в художественной литературе

Почти с момента поступления в подготовительную школу Оруэлл был окружен людьми, которые в будущем сделали карьеру в литературе. В Итоне учились начинающие романисты, поэты и литераторы в зародыше: Энтони Пауэлл, Гарольд Актон, Брайан Ховард, Кристофер Холлис, Питер Флеминг, Сирил Коннолли. На фоне этих выдающихся коллег, большинство из которых начали печататься к двадцати годам, Оруэлл был поздним новичком: к моменту появления "Down and Out" на полках книжных магазинов ему было почти тридцать лет, и он всегда отставал, пытаясь наверстать упущенное. Но в середине 1930-х годов он проводил большую часть своего свободного времени в компании друзей, которые занимались тем, что перекладывали слова на бумагу: неудивительно, что некоторые из них рассматривали его как потенциального объекта для исследования.