Оруэлл: Новая жизнь

Семена внезапного упадка Оруэлла, похоже, были посеяны в середине сентября, во время поездки в Хэйрмирес, чтобы пройти рентген и обследование. Брюс Дик признался, что доволен результатами, но Оруэлл, вернувшись в Барнхилл, знал, как он сказал Дэвиду Астору 9 октября, что "путешествие расстроило меня. Любая поездка, кажется, делает это". И снова объяснение заключалось в том, что он недостаточно заботился о себе: по словам Варбурга, он не забронировал номер в Глазго в то время, когда все отели были переполнены, и ему пришлось кочевать из одного заведения в другое с тяжелой сумкой. Это немедленно сказалось на его здоровье. 16 сентября, незадолго до возвращения в Юру, он признался, что чувствует себя "очень плохо, температура около 101 каждый вечер". После этого записи в дневнике становятся все более зловещими: "Нездоров, лежал в постели" (8 октября); "Боли в боку очень сильные" (13 октября); "Боли в боку очень сильные по и после" (16 октября). В новостях, отправленных Астору, он изобразил мужественное лицо ("Сейчас мне немного лучше"), но в письме Саймонсу от конца октября признается, что "последний месяц снова был очень плох". Неделю спустя он пишет, что "чувствовал себя очень плохо днем и вечером, несомненно, в результате прогулки". К этому времени любая физическая активность истощала его. Он сказал Саймонсу, что даже полмили пройти пешком - это его расстраивает. Энтони Пауэлл, две недели спустя, получил рекомендацию, что он не может даже "выдернуть сорняк в саду".

Все это оказало психологическое воздействие, которое в некоторых отношениях было таким же изнурительным, как и сама болезнь. Он знал, что ему плохо и становится хуже, что благоразумный человек просто отложил бы перо, обратился за советом к врачу и подождал, пока ему станет лучше. Отчаянно пытаясь завершить правки к сроку, назначенному Варбургом, он подозревал, что срезает углы, не уделяя книге тех недель терпеливого труда, которых требовала такая задача. Ужасно думать, что он "возился" с рукописью полтора года, сказал он Пауэллу, "и теперь это ужасный беспорядок, хорошая идея испорчена, но, конечно, я был серьезно болен 7 или 8 месяцев из этого времени". В письме Варбургу в конце октября он утверждал, что намерен "закончить книгу D.V. [Deo volente - т.е. "с Божьей помощью"] в начале следующего месяца". Он колебался над названием, объяснял он, и не мог выбрать между "Девятнадцатью восемьюдесятью четырьмя" и "Последним человеком в Европе". В то же время он знал, что его работа еще далека от завершения. Из груды исписанных страниц нужно было извлечь окончательный вариант, и, как он сказал Варбургу, "я скорее боюсь печатать его, потому что это очень неудобно делать в постели, где мне все равно приходится проводить половину времени".

Что нужно было делать? Не было смысла отсылать рукопись Миранде Кристен на Кэнонбери-сквер, "потому что она в слишком большом беспорядке, чтобы быть понятной, если только я не буду там, чтобы расшифровать ее". Работа должна была быть сделана на месте, в Барнхилле, в кратчайшие сроки и под строгим контролем Оруэлла. В течение двух недель заинтересованные стороны - Мур, Варбург, Сенхаус - пытались найти машинистку, которая была бы готова выдержать мучительное путешествие туда и обратно на Юру и провести две недели на острове, приводя книгу в порядок. Сенхаус обратился к своей племяннице с просьбой найти подходящую кандидатуру, представив ее как "эффективную девушку, которая знает большинство людей в Эдинбурге, или, во всяком случае, как найти нужного человека для данной цели"; Мур предложил двух возможных кандидатов, но не решался подписать их до того, как эффективная девушка сообщит о своем решении. В конце концов, несмотря на большое количество звонков и срочной переписки, желающих не нашлось. Эту "грязную работу", как Оруэлл описал ее Пауэллу, должен был выполнить сам автор.