Оружейник Кейд

— Видишь? — показал Кейд. — Скорее всего, это просто метеорит. Но он в стороне от нашей орбиты. Не беспокойся, они не смогут взлететь раньше, чем через пару часов. По крайней мере если у них нет заправленных, готовых к отлету скутеров. К тому времени мы уже будем…

— А если есть? — неожиданно взорвалась она — Ты же сам видел: этот корабль стоял, готовый к старту! Неужели ты так ничему и не научился? Неужели ты все еще думаешь, будто Империя — это именно то, чем она кажется непосвященному? Этот скутер шесть лет дожидался своего Оружейника, который бы повел его. А теперь мы будем уничтожены из‑за твоего глупого сумасбродства!

Кейд внимательно вглядывался в экран, наблюдая, как крохотная точка начинает расползаться на отдельные три, приобретая форму правильного треугольника. С каждой секундой они становились все отчетливей. Теперь у него не осталось никаких сомнений.

— Скутеры, — упавшим голосом признал он. — Интересно, какие — грузовые, буксиры, разведчики или истребители.

— Не знаю, — огрызнулась девушка, все еще сердясь на него. — Я — не Оружейник. Скорее всего истребители.

Кейду с трудом в это верилось. Истребители были предназначены для акций уничтожения. Они подлетали к своей жертве на допустимо малую дистанцию, выравнивали скорости, а затем таранили корабль–цель, разбивая его бронированной носовой частью. Для всех, кто попадал под такой удар, подобная операция могла кончиться только одним — смертью.

— Они, наверное, не знают, что ты на борту, — растерянно произнес Кейд.

— Я вижу, ты все еще живешь в своем собственном розовом мире, — саркастически заметила леди Джослин. — Ты по–прежнему пытаешься соблюдать этические правила, когда остальные уже давно наплевали на них. Я — это только хороший предлог для атаки. Им нужен ты, живой или мертвый. А раз так, стесняться в средствах и методах они не станут, — ее слова звучали жестко и сухо. Каждое слово хлестало, как пощечина. Он чувствовал себя виноватым, потому что сам втравил ее в это рискованное мероприятие. — Если бы ты послушал меня, ничего бы этого не случилось. Впрочем, говорить об этом поздно. Что ты собираешься предпринять? — ее тон стал резким и деловым.

— Попытаюсь оторваться от них… если получится, — он подлетел к пилотскому ложементу и опустился в него. — Могу попробовать перевести корабль на крейсерскую скорость, — однако он и сам понимал, что максимальная скорость грузового скутера — черепаший ход для истребителей. — Если те пилоты не слишком опытны…

— Они все там поопытней тебя! — резко отрезала девушка.

У него вдруг мелькнула мысль: а известно ли ей, что на истребителе обязательно несколько пилотских составов, и все на боевом дежурстве, все разрабатывают маневр с целью захвата и уничтожения противника? Они всегда ждали, когда единственный пилот корабля–цели устанет от изматывающего режима работы и допустит ошибку. Они гнались за жертвой, сменяя друг друга, как волчья стая добычу. И когда наступал момент, пилот корабля начинал повторять тактические маневры, вот тогда‑то они и ловили его.

Он настроил кормовой радар на максимальное увеличение, и получил изображение трех уродливых скутеров. Размерами они были немного меньше его грузового, сплющенные бронированные носы… это действительно были истребители.

— Послушай меня, Кейд, — это был не приказ и не просьба. В ее тоне проскользнули такие нотки, от которых ему стало не по себе Все его внимание переключилось на ее слова

— Слушаю, — сосредоточенно отреагировал он.

— Тебе придется сражаться с ними. Другого выхода нет

Он недоверчиво взглянул на нее.

— У нас на борту есть орудия, — неуверенно произнесла она, старательно отведя взгляд.

— Ты понимаешь, о чем говоришь?! — выпалил Кейд ошарашенно.

— Понимаю, так же как и ты, — парировала она со злостью. Она посмотрела ему прямо в глаза. — Это наш единственный шанс, Кейд! Ты должен в них стрелять! — приказала она.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Услышать подобное из уст ленивого и распущенного Оружейника — марсианина, погибшего во Франции, было ужасно. Но ее слова рвали его сердце на части.

— Пойми, вопрос стоит о жизни или смерти, Кейд! — молила она, совершенно забыв о приличии и стыде.

— Наши жизни! — презрительно бросил он, и даже криво усмехнулся. — И что это будет за жизнь, если наша совесть омрачится подобными воспоминаниями?

Это возмутило ее:

— Тогда ты должен сделать это ради Империи!

— яростно выпалила она. — Ради выполнения нашего задания!

— Какого задания? — он рассмеялся ей в лицо. — Ради лжи, фарса и гнусной шутки из уст Верховного Правителя? Зачем мне вся эта прогнившая Империя? Зачем мне бессильный Император, Верховный Правитель–убийца, лживый распутник вместо Верховного Понтифекса? У меня не осталось ничего, леди, кроме решимости не запятнать себя!

— К чертям собачьим! — неожиданно взорвалась она, больше уже не пытаясь его упросить. — Твои рассуждения о доблести и чести — сплошная глупость! Ты как сопливый мальчишка, отпрыск мещанина, трясешься при одном упоминании о Биту–пять или Бифай–во!