Ось

стеснителен и побаивался возраста Сьюлин, зримых примет ее старости. Но она держалась с

ним неизменно дружелюбно и деликатно, относилась с пониманием к его неразговорчивости, почти не задавала — в отличие от всех — неловких и назойливых вопросов.

Как-то раз она спросила:

— Тебе нравится твоя комната?

Он предпочитал одиночество, поэтому ему выделили собственную комнату — маленькую, зато не перегруженную мебелью, — на втором этаже восточного крыла самого большого из

четырех домов. Ее окно выходило в пустыню. Айзек попросил поставить себе письменный

стол у окна, а кровать — у противоположной стены. Ему нравилось держать открытым окно

по ночам, чтобы ощущать, как сухой ветер касается простыни и кожи. Он любил запах

пустыни.

— Я выросла в пустыне, — сказала Сьюлин. Косой луч солнца из окна освещал ее сбоку.

Рука, щека и ухо казались вырезанными из пергамента. Она говорила почти шепотом.

— Здесь?

— Нет, не здесь. Но в очень похожей пустыне.

— А почему вы оттуда уехали?

— Хотелось побывать в других краях, — сказала она, улыбнувшись. — Тогда мне это

казалось важным.

— А теперь вы будете жить здесь?

— Да. Теперь да.

Она нравилась ему, но ему было по-прежнему не по себе от ощущения того, что есть вещи, которые нельзя ни с кем обсуждать. Он ничего не мог с этим поделать. Поэтому просто

сказал:

— Я не знаю, чего вы ждете от меня. Но, боюсь, что не смогу вам дать этого.

— А чего, по-твоему, я жду?

— Не знаю. Все от меня чего-то ждут. И доктор Двали, и остальные. Раньше они меня все

время спрашивали, что я думаю, что чувствую, просили объяснить разные веши в книжках…

Но им не нравились мои ответы.

(В конце концов его перестали расспрашивать. Как и брать у него анализы крови и

предлагать всякие психологические тесты.)

— Для меня ты хорош таким, какой есть, — сказала Сьюлин.

Ему хотелось ей верить. Но он ее не знал. Она преодолела пустыню, не испугавшись ни

жары, ни насекомых на раскаленных камнях, и все ради него. Зачем? Он этого не понимал. И

не мог поэтому открыться ей и впустить в свой мир.

Его учителями были все взрослые в поселке. Некоторые относились к нему более

внимательно и терпеливо, некоторые — менее. Миссис Рэбка учила его основам биологии, мисс Фишер — географии Земли и Нового Света, мистер Ноуотни рассказывал о небе, о

звездах, об отличии звезд от планет. Доктор Двали занимался с ним физикой: наклонные

плоскости, закон обратных квадратов, электромагнетизм. Айзек помнил, с каким изумлением

в первый раз увидел, как магнит притягивает ложку. Вся планета обладает силой притяжения, а какую роль играет в этой ее силе каждый отдельный камешек? Айзек только-только

начинал понимать смысл ответов доктора Двали.

Прошлым летом доктор Двали показывал ему компас. Он сказал, что планета — это тоже

магнит, ее сердцевина, состоящая из железной руды, ведет себя как вращающийся сердечник, этим и объясняется существование силовых линий, ионосферы, защищающей от

губительного солнечного излучения, полюсов — северного и южного. Айзек попросил дать

ему на время компас. Это была внушительных размеров военная модель земного

изготовления. Доктор Двали охотно согласился.

Поздно вечером у себя в комнате Айзек поставил компас на стол и повернул его так, чтобы

красный конец стрелки совпал с буквой «N». Затем закрыл глаза и принялся кружиться.

Остановившись, подождав, пока пройдет головокружение, и не открывая глаз, он явственно

услышал послание мира, ощутил собственное положение в нем — ориентацию,

разрядившую непонятное внутреннее напряжение. Тогда он поднял руку и открыл глаза, чтобы удостовериться, куда она указывает. Ему открылось многое, больше не имевшее

отношения к физике.

Три вечера подряд он с успехом повторял этот опыт. И каждый раз оказывалось, что его рука

указывает практически туда же, где находится буква «W» на компасе.

Он делал так множество раз, еще и еще.

Должен был вот-вот начаться ежегодный метеоритный дождь. Айзек решился наконец

поделиться со Сьюлин Муа своим невероятным открытием, не дававшим ему покоя.

Метеоритный дождь бывал в конце августа — в этом году он ожидался 34-го числа (месяцы в

Новом Свете носили по традиции те же имена, что земные, но были чуточку подлинней). На

западном побережье Экватории август означал окончание бархатного сезона. Рыболовные

суда доставляли последний улов с северных промыслов, чтобы успеть вернуться в Порт-

Магеллан до начала осенних штормов. Здесь, в пустыне, августовская пора приносила с

собой разве что ночную прохладу. Времена года в пустыне Айзек определял по характеру

ночи, поскольку дни почти не отличались друг от друга, а вот ночи зимой бывали колючими, пронизывающе-холодными.

Постепенно Айзек подружился со Сьюлин Муа. Не то чтоб они больше стали разговаривать

или говорить о чем-то важном. Сьюлин была такой же немногословной, как и Айзек. Но она

сопровождала его в прогулках по горам, демонстрируя ловкость, никак не вязавшуюся с ее

возрастом. Она двигалась не спеша, зато преодолевала подъемы не хуже, чем Айзек, и могла

просидеть за компанию с ним час или больше, не шелохнувшись. У него никогда не