Осада

— В моем бэтэре. А на броне я сидел!

Лейтенант в сердцах закинул автомат за плечо и вышел из комнаты, громко стуча каблуками. «Родная мать» проводил его улыбающимися глазами и сказал, когда лейтенант скрылся в коридоре:

— Молодой еще, нервы не выдерживают. — Он вынул руку из кармана и протянул Теплову: — Давайте знакомиться. Капитан Сергуненко.

Только сейчас Теплов разглядел на погонах его куртки четыре зеленые капитанские звездочки. Он пожал Сергуненке руку, назвался сам, а затем попросил:

— Нельзя ли по имени? И на «ты», если можно.

— Можно, — согласился Сергуненко, — Виктором меня зовут.

На пригорке за городской чертой стоял КПП: типовое бетонное здание «гаишного» поста с большим окном, глядящим на дорогу. К нему был добавлен шлагбаум и стенка из мешков с песком. В амбразуре этой стенки был установлен ручной пулемет, рядом с ним дремал, привалившись спиной к мешкам, солдат в каске и шинели, надетой поверх бронежилета. Окно поста, в котором стекол уже не было, сверху донизу закрывали мешки. Поблизости темным пятном громоздился БТР. Яркий луч прожектора светил с крыши КПП на шоссе, уходившее в непроглядную темень южной ночи. Вокруг стояла такая тишина, что далекий лай собак долетал сюда словно бы из другой галактики.

— Спишь! — гаркнул полковник.

Пулеметчик встрепенулся и ответил испуганно и громко:

— Никак нет, товарищ полковник!

Последнее слово он прокричал. Тут же хлопнула дверь и на улицу из КПП выскочил офицер и с ним еще один солдат.

— Ни хрена службы не вижу, — грубо сказал ему полковник.

Офицер крикнул:

— Смир-рна! — Сам вытянулся перед командиром и коротко отрапортовал.

— Вольно, — сказал полковник, быстро вскидывая руку к фуражке, — доложи обстановку.

— Пока тихо, — ответил офицер, поглядывая на Теплова.

Полковник ворчливо передразнил его, но уже без прежней гневливости:

— Когда шумно станет, вы уже не услышите. Этот вон спит на посту. Пять нарядов вне очереди! Отставить. Для него теперь наряды вроде увольнительной будут.

Полковник заложил руки за спину и крупным шагом вышел за укрытие. Пулеметчик метнулся к амбразуре, а офицер со вторым солдатом поспешили вслед за командиром. Теплов неуверенно топтался на месте.

Сзади донесся колыхающийся звук мотора — автомобиль преодолевал дорожные валы. Вскоре свет фар полоснул Теплова по лицу и возле командирского затормозил еще один «уазик». Этот был не военный, а милицейский — характерно раскрашенный в желто-голубые цвета и с глухим металлическим кузовом вместо брезентового верха.

— Где командир? — спросил Сергуненко Теплова, выбираясь из милицейского «уазика».

Теплов глазами указал на стену из мешков. Сергуненко кивнул, но туда не пошел, а стал дожидаться рядом с Тепловым. Полковник появился неожиданно: на этот раз он говорил негромко, и семенивший на полшага сзади офицер что-то так же негромко отвечал ему. 3аметив Сергуненку, полковник вопросительно посмотрел на капитана.

— Так ведь… — Сергуненко красноречиво пресекся.

— Ах да! — сказал полковник. — Ну-ну…

Помолчал и обратился к Теплову:

— Как я и говорил вам, никто из грузин не приехал. Наверняка уже перепились и дрыхнут. Все тихо, не стреляют. Что и требовалось доказать. Эта ночь, будем надеяться, пройдет спокойно. Можно возвращаться.

Он было двинулся к машине, но Теплов попросил:

— Товарищ полковник, разрешите остаться с товарищем капитаном?

Полковник остановился и поглядел на Сергуненку. Тот пожал плечами:

— Так а чего? Пусть остается, парень свой.

— За его жизнь, капитан, отвечаете головой.

Сказав это, полковник неожиданно крикнул в сторону своей машины:

— Где мой спецназ?! Черт бы вас подрал, я уже полчаса здесь болтаюсь, а моя охрана дрыхнет в машине!

От «уазика» долетел откровенно заспанный голос:

— Никак нет, товарищ полковник, не дрыхнем! Местность на прицеле держим, из темноты виднее, чем со света!

— Вот сукины дети, научились врать, — добродушно буркнул полковник. — Ладно, поехали домой!

Сергуненко отправился проводить командира до машины, и Теплов, чтобы занять время, подошел к постовому. Пулеметчик дисциплинированно всматривался через амбразуру в освещенный прожектором сектор шоссе.

— Когда дембель? — спросил Теплов и протянул солдату папиросы. Тот с достоинством кивнул в знак благодарности, но папирос брать не стал, а вынул из кармана пачку дорогих импортных сигарет.

— Уже вышел дембель, — сказал пулеметчик, прикуривая от тепловской зажигалки, — я с ноябрьского призыва.

— Провинился, значит, если задерживают?..

Пулеметчик ответил с такой внезапной злостью, что Теплова словно холодной водой окатило:

— Кой там провинился? Две благодарности от имени комдива, отпуск тоже. Не удалось поехать: война эта проклятущая свалилась. А теперь командир говорит: подготовишь смену, тогда отпущу. Когда готовить-то? Я через день на ремень. Не сегодня завтра штурм будет, вот и задерживают. Штурма боятся.

— Думаешь, пойдут на город?

Пулеметчик ответил угрюмо: